Почтеннейшему Сан-Антонио, Альмира
Королю-управителю, Королевский дворец
(как войдешь – направо).
Уважаемый господин король, дражайшее ихнее величество королева и с любовью почитаемая Вашего Величества матушка! Писанное Вами собственноручное послание благополучно получил, о чем настоящими строками вас всех и извещаю. Как подумаешь, что, когда Вы цидульку эту сочиняли, про меня думали, аж в носу свербит и в глазах щиплет – до того прослезиться хочется. За королевскую доброту Вашу широкое мерси Вам и поклон всем нашим верным подданным.
Когда я пишу «мы», «от нас», ну и прочее вроде того, это не значит, что окромя меня всем кланяются также Рыжий Васич, Вихлястый Скелет и Енэ Кривая Рожа, хотя они тоже Вас добром поминают – очень уж я им Вас нахваливал. Но это множественное число – так в умных книжках написано – только для нас, королей, заведено.
Приплыли, значит, мы в Гонолулу – так на Гавайях столица называется. Тут у них все большое да крупное: причалов не счесть, таверн, пивнушек, забегаловок всяких навалом, полицейские облавы с размахом и гребут нашего брата как частым неводом, а уж драки – одно удовольствие, в особенности когда у самого руки чешутся. Здесь нам опять довелось свидеться с Капитаном Альфредом, и очень мне его жалко сделалось, потому как смотреть на него сердце не выдерживает. Ежели бы Вы, Ваше всемилостивейшее Величество, хоть разок глянули на него прежнего и теперешнего, у Вас бы тоже сердце перевернулось. А ведь было время, когда китайские пираты его по-другому и не называли, а только «Дракон Нечистый и Жадный Ху-Ю» (Ху-Ю по-ихнему, по-китайскому, означает «Негодяй, пробу ставить негде»).
В «Вышибалах» только и разговоров было, что про Грязнулю Фреда. Кто не знает, что такое «Вышибалы», тому поясню. Полное название будет: «Вышибаем мозги оптом и в розницу». Это, как говорится, очень икс… укс… эксклистирное местечко, куда авторитеты из низших кругов наведываются к пяти часам. Не подумайте, будто чайку попить, нет: друг на дружку взглянуть, себя показать, да кулаками помахать, чтобы не забывать, как это делается. В общем, местечко классное и даже с музыкой. Музыкальной частью заправляет артистка – не абы какая кабацкая пьянь, а взаправдашняя, честь по чести. Я ее от души уважаю, чту и даже, можно сказать, питаю нежные чувства. А уж она во мне и вовсе души не чает. Артистка эта много чего умеет: и на пианинах сбацать, и на гитаре струны пощипать – всегда пожалуйста, и спеть, чего пожелаете, споет. А на заграничных языках разных чешет, как мы с Вами – по-нашему.
Вполне возможно, что я зачну от нее династию – путем женитьбы, стало быть, – и уж тогда позабочусь, чтобы у потомков Вашего Величества не было недостатка в прин… притиндентах на трон. Начало этим принтиндентам по материнской линии положит Офелия Пепита, которая покуда в «Вышибалах» посетителей музыкой ублажает.
Вот в этих самых «Вышибалах» и рассказал нам Грязнуля Фред, какой ему сон привиделся. Про Зеленую Рожу – это призрак такой, тоже моряк, только бывший, – про то, как они в кости играли, и про дружка своего, Муравьева – который башку свою под мышкой таскает, – и про то, как на корабле-призраке увидел самого себя, Капитана Фреда.
Поначалу я ему не поверил. Вроде бы и правдоподобная эта история, да только сам Капитан уж больно врать горазд. И хитрец каких поискать: любого вокруг пальца обведет. А потом… послушал, поглядел на него и вижу – ему и правда худо, бедняге. Жалостный, жальчей некуда, такого и пожалеть жалко.
А теперь отпишу Вам про главное.
На рассвете подался я к угольным складам, чтобы, значит, с дружком моим – Другич его зовут – встретиться: в добрые старые времена мы с ним не одно дельце провернули. Другич, он много чего умеет. К примеру, заслали его на рудники однажды, наказание отбывать, так он, не будь дурак, сейфы взрывать научился и с тех пор без динамита на улицу носа не кажет. А еще везде таскает с собой стремянку, приставную лесенку то есть. Другич к ней очень привязан, можно сказать, прямо влюблен до беспамяти, даже именем ее человеческим зовет – Мелани. У стремянки восемь ступенек, поэтому полицейские прозвали Другича «Восьмиэтажный». Во всех тюрьмах мира кладовщикам известно, что лесенку Другича надобно беречь пуще глаза: ведь наши вещи тоже отбывают срок вместе со своим владельцем, только тот в камере, а они на складе. А ежели стремянку не уберегут, то Другичу сидеть там пожизненно, потому что он как пить дать парочку малогабаритных патронов им подложит. Эти динамитные патроны оттого таким словом называются, что их можно под нерадивого кладовщика незаметно подсунуть, а там – бах-бабах! – и кладовщика поминай как звали.