– Ступайте в ванную, если вам жизнь дорога!
– Зачем?!
– Я должен доставить вас в присутственное место для дачи показаний. Но прежде потрудитесь привести себя в божеский вид. А ну, марш в ванную!
Через несколько минут А. Винтер сидел в ванне и от полноты чувств шлепал ладонями по воде. Судя по всему, битья на сей раз удалось избежать. Глядишь, все образуется!
Однако чуть позже выяснилось, что одежда его похищена, а дверь в квартиру заперта.
Прошло добрых четверть часа, и входная дверь отворилась. Доктор робко выглянул… Остальное нам уже известно. Джимми От-Уха-До-Уха затолкал А. Винтера в шкаф поменьше и доставил на корабль. А теперь его снова колошматят за Ганнибала, Чаплина, лапшу с макаронами и прочие смертные грехи.
Но А. Винтер больше не настаивал на объяснении, протеста почти не выказывал, более того, избиение воспринимал как жизненную неизбежность, поэтому в короткий миг между двумя затрещинами и одним пинком вдруг даже вспомнил, что он где-то оставил свои очки.
Тео решил окончательно расправиться с наглым писакой, а Джимми, видимо, в знак солидарности со своим нанимателем, также добавил неприятностей доктору, явно родившемуся под несчастливой звездой.
Словом, А. Винтеру досталось на орехи.
Мораль сей печальной истории такова: кто, будучи ни в чем не повинен, заранее оплакивает свою участь, того рано или поздно эта участь постигнет. Причина и следствие меняются местами, и свои колотушки несчастный получает задним числом.
К тому же доктор предстал перед своими мучителями в обнаженном виде, что лишь ужесточило расправу.
– Вам ведь понятно, за что вас бьют? – с трудом переводя дыхание, поинтересовался Тео.
– Да, конечно. За Ганнибала.
– И за Колумба с Чаплином!
А. Винтер с горечью кивнул:
– Приходится отдуваться за всех мировых знаменитостей. А впереди еще рожок для обуви и лапша с макаронами.
– Теперь уж мы позаботимся, чтобы вы не шныряли тут да не вынюхивали! Спустить его в трюм!
Шкаф с А. Винтером попал на дно трюма. Но лишь после того как ценой неимоверных усилий – коленями и кулаками – удалось запихнуть его внутрь; Джимми уж было собрался бежать к Максвеллу за сапожным рожком. Но в конечном счете доктор, плотно сложенный на манер папки с бумагами, оказался втиснут в шкаф, так что даже дверца захлопнулась.
– Уф-ф! – отдуваясь, утер со лба пот Джимми. – Наш чокнутый профессор промахнулся со своим шкафом на два градуса. А виноват в этом я. Вы уж не взыщите!
– Я пока что не теряю надежды, – вздохнул Тео. – Может, он подаст о себе весточку.
Миллионер как в воду глядел.
Над кораблем закружил гидроплан, сбросил поблизости небольшой буй и улетел.
Письмо на имя мистера Тео! Адресат нетерпеливо выхватил его у подоспевшего матроса, а Джимми едва сдерживал возбуждение.
– Выходит, мы все же выиграли поединок, – шепнул он.
Однако Джимми заблуждался, поскольку письмо было следующего содержания.
Дорогой мистер Тео!
К моему величайшему прискорбию, при сборах были допущены серьезные упущения, которые я постараюсь исправить. Вы забыли дома две свои пижамы! Желтую вы уже не носите, но вот голубая в горошек вам наверняка понадобится. Я не посылаю ее с самолетом, поскольку она не глажена. В полдень заявился какой-то аферист с требованием дать ему денег на авиабилет; он утверждал, будто бы вы заодно с ним замыслили мошенничество. Естественно, я сразу же выставил его за порог. Наведалась также супруга (или вдова) Густава Барра с просьбой показать ей достопримечательности Сан-Франциско. Я свозил ее на новый рыбный рынок, но он почему-то ей не показался. Мадам отправляется в путь сегодня вечером на корабле «Сакраменто». Заявила, что душа ее уже с вами. Я ответил, что этак и до призраков недалеко. Дама не возражала, но в оправдание упомянула особое состояние нервов, которое называют спиритизмом. При этом она не раз принималась наигрывать на губной гармонике, что меня очень раздражает. Кстати, мадам Барр клянется, будто бы она – дух-хранитель экспедиции. Надеюсь, Бог убережет вас от этого хранителя. Но если все-таки дух этой дамы объявится на вашем судне, соблаговолите передать ей через него, мистер Тео, что она забыла здесь зонтик от солнца, но он у меня в целости и сохранности. Других новостей нет.
С пожеланием удачи
P. S. Ваша невеста вернула обручальное кольцо и расторгла помолвку. Грозится при случае вас застрелить. Кстати, купальный халат вы тоже забыли дома.
Первым нарушил молчание Джимми.
– Скажите, мистер Тео, – задумчиво поинтересовался он, – откуда вы выкапываете таких диковинных зверей?
– Нанимаю по случаю, как было с вами.
В вечернем воздухе повеяло предвестием недобрых событий. Уставясь в одну точку, Тео мрачно попыхивал сигарой. Нет, провала экспедиции ему не пережить!
– Спустились бы вы к нашему пленнику, – шепотом произнес виновник всех бедствий, Джимми От-Уха-До-Уха. – Неплохо бы на всякий пожарный случай задобрить этого писаку.
– Надо отправить телеграмму Торну, – сказал мистер Тео. – Теперь помочь может только он или чудо. Если поможет он, это само по себе будет чудо.
– А тут еще того и гляди заявится мадам Призрак.
– Ее мы на борт не пустим!
– Хм… Но ведь она может подослать свою душу. С губной гармошкой.
Тео взглянул на него – грустно, с презрением. И ничего не сказал, хотя во взгляде его ясно читалось: «Дурак!»
Тем временем они успели спуститься в трюм. Открыли шкаф и… замерли, как вкопанные.
А. Винтер исчез – из запертого снаружи шкафа!
Разинув рот, Тео воззрился на своего подручного:
– Вот так фокус!..
Выбраться по винтовой лестнице на палубу узник не мог. Спрятаться в каком-нибудь бочонке или ящике тоже невозможно – взрослому человеку там не поместиться. Мистер Тео и Джимми тщательно обыскали в трюме каждый закуток.
– Исчез, растворился, как призрак!
– Мистер Тео, – заговорил наконец Джимми. – Я – моряк бывалый, так что на мой совет можете положиться. Никогда не произносите на борту вот это самое слово – «призрак». Лично я на суеверия чихать хотел и во всякую такую чушь не верю, типа: ежели по понедельникам встать лицом к востоку и поплевать три раза на серый камешек, то можно не опасаться сглаза. Да что мне вам толковать, сами видите, не с каким-нибудь неучем безмозглым имеете дело, перед вами человек просвещенный. Но упаси вас Бог обронить это слово при матросах – они-то привыкли всяким небылицам верить, – и уж тогда неизвестно, к чему это приведет!
– Призраков не существует, мистер От-Уха-До-Уха. Есть только призрачные мошенники.
– Что это?!
В темном чреве трюма едва слышно пискнула губная гармоника и тотчас смолкла.
Мистер Тео молча огляделся по сторонам. Вокруг ни души, кроме них двоих.
– Пошли… отсюда, – хрипло выговорил Джимми.
Они торопливо поднялись на палубу. До чего же приятно было глотнуть свежего воздуха!
Глава десятая
Корабль подходил к Гонолулу. Цепочка сияющих уличных фонарей и экзотических пальм завораживала глаз.
Откуда было знать сопровождающему корабль лоцману, сколь завистливые чувства питает к капитану Вильсону первый офицер!.. Знай он об этом, тогда, пожалуй, поумерил бы грубость, с какой обрушился на Джимми из-за неловко брошенного каната. Зато самому Джимми это дало повод перечислить всех предков лоцмана, среди которых фигурировали сплошь выродки и уроды, по описанию похожие на кентавров – полуживотных и полу… кого угодно, но только не людей. А в родоначальники обидчика оскорбленный молодой человек выбрал допившегося до разжижения мозгов носорога и страхолюдную, как смертный грех, жабу, сходство которых с лоцманом, по мнению Джимми, бросалось в глаза.
В самый порт корабль не пустили до прохождения необходимых бюрократических процедур, но сквозь гигантскую завесу пыли просматривалась толпа встречающих, кожа которых отливала всеми оттенками бежево-буро-коричневого и даже синеватого цвета. Вокруг «Стенли» сновали лодки и джонки предприимчивых туземцев, готовых, подобно пиратам, взять судно на абордаж. С оглушительными воплями на десятке звучных наречий на палубу хлынули мальчишки-малайцы с корзинами фруктов на головах, китайские торговцы сувенирами – подделками под малайское народное искусство, импортируемыми из Европы. Нашествие разноязыкой орды беспрепятственно двигалось до того места на палубе, где в пиджаке и цилиндре возвышался сэр Артур Максвелл этаким воплощенным божеством первопроходцев. В руках почтенный ученый держал длиннющий свиток и, заглядывая туда, бормотал приветственную речь, которую вполне можно было принять за молитву. Пятнистый пиджак придавал ему сходство с жирафом с той лишь разницей, что означенное животное не носит цилиндра и не разражается приветственными речами.