Правда, в расход меня пускать не стали. Перенесли на «Бригитту» и заперли там. Но с корабля-то я пропал, вот и пошел слух, будто Джимми От-Уха-До-Уха кончился.
А нам уже пора назад поворачивать. Все внимание обращено на нас, радио на весь свет про икспедицию нашу раструбило!
Тео, парень что надо, меня тоже расхвалил на все лады. Плыву это я к знакомым берегам и прямо как в натуре представляю: схожу это я с трапа, весь разряженный с головы до пят, в шикарном мундире, в кожаных крагах и в белой фуражке. Фуражка моя – краше не бывает, жаль, Вы не видели, Ваше Величество! Два скрещенных гаечных ключа означают что-то вроде: «Остерегайся поезда!» В общем, какое-то серьезное предупреждение, только я позабыл, какое именно. Вашему Величеству хорошо известно, что я человек скромный, не бог весть что об себе понимаю, но ведь поневоле напыжишься, как вообразишь: вышагиваешь ты по главной площади, а там всякие важные господа столпились, «ура» кричат и четыре блестящие цисте… как их?., цилиндеры двумя пальцами приподымают.
Да, еще забыл сказать, что «Бригитта» «Роджером» оказалась! Это ей только вид такой придали, будто она старая посудина. Нечего удивляться, что в случае надобности она мчалась – не угонишься!
Когда икспедиция прибыла на Цуиджи, с Эдемом, вождем людоедским, удалось столковаться, и он наплел всяких небылиц, чтобы, значит, на Тонгу нас спровадить. Тамошнего вождя тоже обработали: подучили, что сказать парням с «Вагнера». После этого им уж ничего не стоило утащить Куэбру, который там выдавал себя за профессора. Заперли его в трюме, а он давай галдеть. Матросы его долго утихомиривали, но теперь он уже оклемался.
Да уж, у Капитана Фреда ума палата, с этим не поспоришь!
Все одно – рано или поздно я до него доберусь, и тогда пускай на хорошую жизнь не рассчитывает. И вообще ни на какую! Достал он меня дальше некуда: чуть какое дельце обделать замыслишь, он тут как тут и давай воду мутить. А уж ежели вспомню, как он водичку с сиропом глушил, и вовсе сам не свой делаюсь. Но за ту подлянку, какую он мне сейчас устроил, я с ним поквитаюсь, нашим с Вами троном клянусь!
Вот ведь что удумал, вы только послушайте, Ваше Величество!
Подплываем мы к Сан-Франциско. Я готовлюсь, краги свои начищаю, бляху на фуражке надраиваю – на ней ключи гаечные крест-накрест, понимай так, что курить, мол, воспрещается. А может, наоборот. Главное – смотрится красиво. Во Фриско сгрузили меня на берег, и тут наши дорожки разошлись, потому как у парней свои дела, а мне надо было поспешить к Тео – праздник-то на вечер назначен. Чтобы никто не прознал, что я добирался отдельно от икспедиции, меня на берег в сундуке снесли.
Съежился я там в три погибели, а сверху на сундук Грязнуля Фред уселся. «Помнишь, – говорит, – сынок, тот давний случай? Я сидел в таком же точно сундуке и просил меня выпустить. А ты заместо того сверху еще всякой поклажи навалил!» (Вроде бы и впрямь приключился однажды такой случай.) «Стоит ли, – говорю, – дядюшка Фредди, забивать себе голову всякими пустяками?» «А я, – отвечает он, – памятливый!» Что правда, то правда, уж этот на забывчивость не пожалуется. Тут я и стал репу чесать. Вечером весь свет-сброд соберется на меня поглядеть, как я пройдусь по главной площади в крагах начищенных и в фуражке с предупреждающим знаком типа: «Не зная броду, не суйся в воду». А этот аспид надо мной измывается! «Мстить, – говорит, – не в моих привычках, но делать мне здесь больше нечего, так что я пошел. Привет, гуд бай!»
Прошу его по-хорошему открыть сундук, а он мне в ответ: я, мол, тебе не столяр и не слесарь. И прочь потопал. Это бы еще не беда, гаечные ключи я не только на фуражке ношу. Отодрал я сбоку доску, вылезаю, а мне уже смотрины таможенники устроили, налоговые инспекторы разные и прочие приятные личности вокруг стоят. Ну этих-то я видал в белых тапках, Тео меня вызволит раньше, чем торжество начнется. Тео – парень свой в доску, нипочем в беде не бросит. Ан только я пошевельнулся, смотрю – на меня со всех сторон пушки наставлены. Чем, думаю, я им не угодил? На сундук глянул и мигом сообразил, что к чему. Снаружи крупными буквами выведено:
Тот участок порта, где мы с сундуком находились, оцепили, все подряд как есть карболкой залили, а я угодил в карантин. Заместо праздника скоротал вечерок с парочкой кандидатов в покойники и только по радио из процедурной комнаты слушал, как народ на главной площади веселится. Кабы не эта сволочь Грязнуля Фред, красоваться бы и мне там во всем великолепии! Кстати, вспомнил, Что означают скрещенные инструменты на фуражке:
На этом кончаю свои строки, с чем и под-писуюсь. Все же нет худа без добра: объявили тебя покойником, а ты опять живее всех живых. Или, как говорят у нас, правителей: «Король помер! Ну и на здоровьечко!» Прошу прощения, что долго не сообщал о себе, но с покойника какой спрос!.. А я только что откопался. Остаюсь Вашего Величества собрат по трону
Глава тридцать пятая
Мистер Тео не принимал участия в торжествах. Мрачный, подавленный, уединился он у себя дома. Однако днем уединение его нарушил телефонный звонок.
– Алло, брат по духу! – проворковал знакомый голос. – Нет ли у вас желания встретиться за чашкой чая с некой шпионкой и предательницей?
– К сожалению, не имею чести знать вас!
– Эту честь вы будете иметь. Через полчаса жду вас у Оперы! – Лилиан повесила трубку.
Ну и нахалка! Он ни за что не пойдет, проучит ее…
На свидание Тео явился раньше назначенного срока. В ожидании юной дамы он нацепил на себя маску отстраненной строгости, но все его попытки сохранить лицо пошли прахом. Лилиан подхватила его под руку и порывисто увлекла за собой, так что с головы у него слетела шляпа, а изо рта выпала сигара… Ну что за взбалмошная девчонка!
Каких еще слов вы от меня ждете? Ведь участь нашего героя читателю была ясна так же, как и мне. Лилиан притащила его на какую-то незнакомую виллу, где их встретил некий морской офицер.
– Знакомьтесь: капитан третьего ранга Мильтон Винтер, мой старший брат! – И выпорхнула из комнаты.
Позвольте, но здесь какая-то ошибка!.. Ведь человек, облаченный в мундир морского офицера, это же… Медный Граф!
– Рад был с вами познакомиться, мистер Линкольн.
– Вы… вы… – Тео не находил слов.
– Я только что вернулся из отпуска. Отлеживался во Флориде после тяжелого гриппа, – сказал он с улыбкой.
Затем гостя пригласили к столу и во время беседы проинформировали о том, что страна нуждается в свежих, молодых кадрах, способных развивать отечественное судостроение. Желательно, чтобы мистер Тео завтра нанес визит государственному секретарю.
– Кстати, я завтра тоже у него буду, – заметил капитан третьего ранга. – Должен поблагодарить за высокую награду.
– Вы столь героически боролись с инфлюэнцей, что удостоились награды? – съязвил Тео.
Офицер вспыхнул до корней своих рыжих волос и ничего не ответил.
Палач и швейцар открыли на паях магазин по продаже экспедиционного снаряжения, дав ему название «Тебе в дорогу, романтик!». Им было что порассказать о тяготах и опасностях путешествия, и отчет свой они завершали горькой улыбкой и сетованиями, смысл которых сводился к следующему: простым людям, мелким сошкам, кто с риском для жизни смело противостоял всем напастям, не перепадает на долю и малой толики славы. Так, разве что пара тысчонок зелеными.
– Всюду деньги, всюду деньги… – с усмешкой жаловался знакомым Барух Т. Ливингстон. – Олигархи думают, будто в деньгах счастье…
– О да! – кивнул Сократ Швахта. – Именно так они думают. И ведь, к сожалению, правы!
На свадьбу Тео нахлынули тысячные толпы. Здесь собрались все, чье имя хоть что-то значило в Сан-Франциско. Изысканное торжество было омрачено лишь одним инцидентом. Когда молодая пара прибыла к церкви для венчания и мистер Тео взмахнул цилиндром, приветствуя собравшихся, из толпы вдруг раздался зычный голос:
– Нет, вы только взгляните на этого рыжего обормота! Да я же его знаю лучше, чем самого себя! Еще бы не знать, ведь мы с ним в одной камере сидели! Славный парень, честью клянусь!..