или еб…лся круглый год…
… Ночь наступила. Надзиратель
явился новый. Тут Лука
Егора тычет в бок: «Приятель,
проснись.» «Что, дедушка?» «Ну как.
Явился надзиратель новый.
Ты обещал мне…» «Ах ты бл…дь…» -
Егор вскочил и стал стучать
слегка в стальную дверь, готовый
дать попятую. Тут окно
в двери стальной чуть приоткрылось,
глаза явились, что давно
не просыхали. «Что случилось?»
«Есть, Федя, дело. Вот смотри.
Ты узнаешь ли эту кралю?»
«Конечно. Х…й бывал внутри
ее мой. Да и как же Валю
мне не узнать.» «Но-но, сынок,
не оскорбляй ее, - Лукашка
вдруг зал…пился, - я жесток,
отп…дарасю.» «Промокашка,
что это за вонючий дед?»
«О, Федя, это гениальный
Лука Мудищев. Он центральный
в литературе русской. След
его на время затерялся…»
«Заткнись, Егор. Я вижу сам,
без пид…расов, с кем бодался.
Прости, почтенный. Как же к нам
попал ты?» И Лука сначала
свою исторью рассказал.
Егор задумчиво молчал,
а Федя молвил: «Плоть нимало
не пользует нас. Ты, старик,
теперь я это вижу точно,
рожден от Бога. Худосочна
тебе земля наша.» «Проник
ты прямо в сердце мне,» - дивился
Лука Мудищев и за х…й,
как бы за голову, схватился.
«Ну что? Устроим сабантуй?!» -
воскликнул Федя умиленно.
«Погодь, - Лука прервал сей глас, -
сначала мне скажи, едрена
мать, знаешь, где живет сейчас
Валюша?» «Знаю, как не знать-то.
Да в Петушках живет. Она,
сказать по правде, с нами срать-то
не сядет рядом. Вся страна
благодаря поэме Вени
о ней наслышана. Но ты
другое дело. Ты ведь гений,
вы ровня с ней. Лука, п…зды
такой как у нее не видел
весь белый свет. Ты будешь рад.
Но ты меня, Лука, обидел…»
«Да чем же?» «Я тебе, как брат,
как почитатель раболепный,
предлОжил и вино, и снедь,
а ты не рад…» «Да что ты, Федь,
я очень рад.» «Великолепно!
Тогда (и тут наш Федя дверь
открыл и в камеру забрался)
здесь попируем. Но теперь,
Его, - что ты как обосрался
стоишь, - пойдем, поможешь мне
все принести. Возьмем в придачу
еще друзей.» «Мы прямо дачу
устроим здесь.» «А что ж, в говне
нам закисать?» «Но только, Федя,
где эти Петушки?» «Лука!
Все расскажу тебе. Пока
расслабься. Без вина и снеди
нельзя начать… О, кто таков?!
Что за малец лежит здесь х…ев?»
«Да это Леня Голубков.»
«Отлично. Вместе попируем…»
Не мельтеши, толкай вперед,
поэт, рассказ свой… Ну не все ли
равно с кем наш Мудищев пьет
и досуг делит с кем в юдоли
слез и кончин в матрац?.. Ужель
мы для того поэму пишем,
чтоб подсмотреть, как вдарил хмель
Лукашке в голову, и вышел
он из себя? Ну да, собой
он не владел и куролесил
с Егором, Федей и гурьбой
приятелей и своих чресел
не припоясывал… Но все ж
оставим праздных х…есосов
заснувшими под утро… Кто ж
один не спит?.. И без вопросов
понятно: наш Лука. Его
уже раскаянье томило
за ночь бесовскую. Но сила
любви как облако легло
на мозг Лукашкин, и мечтаньям
он предался. Но вскоре дверь
открылась, и Луку заданье
ждало партийное теперь…
Россия!.. Бедная Россия!..
К тебе великий человек
явился из тайги, мессия
грядущих всенародных нег
и сексуальных революций,
а ты, как малое дитя
иль как невежда, с ним, шутя,
расправилась… Ужель для куцей
п…зденки он рожден?.. Пускай
попсу, проклятую Мадонну,
еб…т Кикоров. Ты же дай
ему заданье, чтобы звону
по всей вселенной было… Но
не будем бесполезных прений
искать. Все ясно здесь давно.
Пускай Лука, как всякий гений,
испьет до дна… Мы подождем.
Итак, Лукашку под ружьем
отправили помыться в бане.
А надо вам сказать герой
воды боялся еще с ранней
поры, с младенчества. Виной
тому была его мамаша.
Она его однажды в таз
с водою обронила. Спас
его дельфин. С тех пор Лукаша
к воде на шаг не подходил.
И вот два мусора раздеться
Лукашке предлагают. Сил
сопротивляться и вертеться,
как х…й на жужелке, Лука
в себе не чувствует. Он тихо
разделся. Левая рука
была с наколкой: дельфиниха
спасает мальчика. Мудьи,
на коих вырос конский волос,
з…лупа, с голову судьи,
по кафелю влачились. Голос
Лукашке изменил: «А мне…
нельзя ли мне того… без бани?»
«Нельзя, Лука, ты весь в говне.
Давай. Воняет, как от срани.»
Луку помыли. Это стал
мужчина красивей «На-Найцев».
И вот его в «Континенталь»
свезли. Но прежде Слава Зайцев
его одел…
И вот на ночь
его оставили с Мадонной.
Что было там узнать не прочь
и я, ведь за певицей оной
водилось столько сплетен, зла,
что в пору засадить в тюрягу
ее, но спать, друзья, не лягу,
пока про нашего козла,
Лукашку, правды не узнаю:
еб…л ли он ее? и как?
и много раз? где был с ней: с краю
стола, в кровати, или так,
на коврике?.. И вот в прислугу
оделся я и так проник
в «Континенталь». Себе ворюгу
напоминал я, даже тик
со мной случился нервный. Все же
вошел я в номер, где Лука
сидел задумчиво и рожу
кривил от мыслей. Я слегка,
на цыпочках, пробрался к койке
роскошной, под нее залез
и замер, как солдат по стойке
«равняйсь». Лука покамест без
Мадонны был. Она с банкета
еще не возвратилась. Он
вздыхал и говорил: «Поэта
душа мягка, любой гандон
ей помыкать горазд. Но тута