Оставшиеся не возражали. Но едва они шагнули за дверь, как на изобретателей налетела и закружила обратно в номер стая телевизионщиков, которыми верховодил, размахивая тростью, господин Скуперфильд. Незнайка и Пончик совсем уже про него забыли, а теперь надо было держать данное слово.
– Ладно, поезжайте пока без нас, – решил Незнайка. – Мы после подъедем.
Огонёк покачала головой, но ничего не сказала. Всё-таки коротышки, которые сумели здесь в несколько дней разбогатеть и прославиться, вызывали некоторое уважение.
А их сиятельство всё-таки сбежало.
Будучи умным коротышкой, Пупс давно уже поручил Первому министру заготовить для него новые документы на вымышленное имя. Будучи коротышкой осторожным и предусмотрительным, Гризль изготовил фальшивые документы не только для него, но и для самого себя.
Когда Первый министр, покрытый мыльной пеной и несмываемым позором, вернулся в кабинет, Верховный Правитель сидел в своем похожем на трон кресле и с ужасом смотрел на Ханаконду, зачитывающего с экрана телевизора манифест о перемене власти и основных положениях нового порядка.
– Эй, вы! – грубо окликнул его Гризль. – Собирайтесь, пора сматываться отсюда.
– Как… вы смеете! – испуганно произнёс Пупс, поражённый как увиденным и услышанным с экрана телевизора, так и немыслимым поведением Первого министра. – Это мятеж! Я прикажу сейчас же…
– Ах, оставьте, ничего вы не прикажете.
– Что такое! В своем ли вы уме, господин Гризль? – Пупс задёргал шнурок колокольчика.
– Одевайтесь, ваше сиятельство, одевайтесь, никто не придёт. Все разбежались, словно зайцы.
– Нет, нет, этого не может быть!
Гризль открыл сейф и начал шарить по полкам.
– Держите. – Он протянул Пупсу документы. – Это ваше новое удостоверение личности: с этого момента вас зовут Пуфик и вы старший приказчик галантерейного магазина в Сан-Комарике.
– Пуфик!.. А почему только приказчик?.. А вы думаете, они все выпили воду?..
Теперь Пупс говорил только для того, чтобы не молчать. Он всё понял и теперь быстро одевался. Надев на себя добротный шерстяной костюм, он окликнул Гризля, продолжавшего рыться на полках огромного сейфа:
– Что вы там ищете?
– Как это что! Где у вас тут наличные деньги?
– Наличные деньги? – удивился Пупс. – Я как-то уже и забыл, что это такое – наличные деньги. На банковском счету есть какие-то миллиарды…
Гризль перестал рыться и проговорил, глядя на Пупса с нескрываемой неприязнью:
– Вы понимаете, что мы теперь нищие?
– А у вас самого, что же, нет наличных денег?
Гризль вынул пухлый бумажник и пересчитал купюры:
– Четыре тысячи шестьсот пятьдесят фертингов. И это вместо того, что у нас было…
– Ничего, на первое время хватит, – заметил Пупс примирительно.
Разыскав в гардеробе пузатый чемодан-саквояж, Гризль принялся сгребать в него всё, что подворачивалось под руку: золотые и серебряные безделушки с полок; статуэтки, чернильницу и пресс-папье с письменного стола. Пупс снял со стен несколько картин, отодрал холсты от рам, кое-как свернул и тоже уложил в саквояж.
Внезапно и громко зазвонил телефон. Оба вздрогнули и переглянулись.
– Не подходите, – сказал Гризль.
Но не успел замолкнуть первый телефон, как его трель на свой лад подхватил второй, третий, четвёртый… Кабинет наполнился тревожным и пронзительным перезвоном стоящих на письменном столе телефонных аппаратов.
– Идемте, – сказал Гризль. – Сейчас сюда придут.
Они вышли в пустой коридор, и Пупс направился к парадной лестнице.
– Не туда! – схватил его за рукав Гризль. – Сюда, через кухню!
Пробравшись через опустевшую кухню и подсобные помещения, они вышли на хозяйственный двор и, перескакивая через грязные лужи и отбросы, заторопились в сторону темнеющего за каменной оградой леса.
– Если пойдём напрямик, выйдем к железнодорожной станции, – объяснил Гризль. – Помогите мне забраться.
Пупс подтолкнул Гризля на кромку стены, подал ему саквояж и протянул руку.
– Ну, помогайте же теперь мне! – зашептал он в нетерпении.
Но Гризль не спешил давать ему руку. О чём-то задумавшись, он медлил.
– Вы даже не знаете моего нового имени, – сказал он, переживая внутренние колебания.
Но, как бы там ни было, Пупс стоил немножко больше, чем Гризль.
– Опознать ваш труп не составит труда, – заверил он своего бывшего министра, взводя курок огромного револьвера, извлеченного из-за пазухи, и прицеливаясь. – Новое имя вам даже не понадобится.
Гризль быстро протянул ему руку:
– Ну, давайте же! Что за ерунда пришла вам в голову?..
Пупс схватился за руку и, цепляясь ногами за неровности, вскарабкался на стену. Они сели рядом и отдышались.
– В саквояже моё добро, – напомнил Пупс. – Оно стоит больше ваших четырёх тысяч.
– Хорошо, хорошо. Не хватало нам ещё ссориться из-за пустяков. Прыгайте первым.
– Нет, вы прыгайте.
– Хорошо.
По ту сторону стены загремел саквояж, затем почти бесшумно спрыгнул Гризль. Пупс прыгнул за ним следом, и земля ощутимо вздрогнула. Гризль сдавленно вскрикнул, – очевидно, он не успел посторониться. Послышались удаляющиеся шаги и затихающая брань.
С безграничной властью Верховного Правителя было покончено.
Глава двадцать шестая
Телезрители звонят в студию, потому что этого шоу нет в программе. Бигль предлагает сдаться. Дикий коротышка против железного робота
Ханаконда закончил чтение манифеста и вперил свои колючие глаза в объектив телекамеры.
– Запомните этот взгляд, – прошипел он зловеще. – Теперь вы все будете меня бояться. Бояться и ненавидеть. Ненавидеть, но бояться. Мне не нужно вашей любви, мне нужно ваше послушание. Послушание и страх – именно это необходимо для поддержания нового порядка, который, – Ханаконда торжественно повысил голос, – я объявляю с этой минуты!
Он поднялся с места и тут только заметил, что Губошлёп делает ему какие-то отчаянные знаки из-за стекла режиссерской кабины. Он приложил к уху радиосуфлер и услышал:
– Шеф, тут творится что-то непонятное! Зрители звонят наперебой и спрашивают, почему этого нет в программе. Кажется, они принимают вас за клоуна из шоу вечерних страшилок!
– Что… Что ты сказал?.. – Ханаконда задрожал от ярости, на его губах выступила пена. – Они приняли меня за клоуна?..
– Погодите, шеф, ещё кое-что! На связь вышел Бигль, Тайный министр, он хочет с вами поговорить!
В радиосуфлер ворвался голос Бигля:
– Ханаконда, слушайте меня внимательно: только что мы взяли двух типов, которые запалили автостоянку. Это ваши дружки – Тефтель и Жмурик. Сейчас мы отправим их к вам, а дальше думайте сами. Они вам всё объяснят, потому что нам вы всё равно не поверите. Предупреждаю сразу: если не начнёте выходить по одному с поднятыми лапами, забросаем слезоточивыми шашками и начнем штурм. Всё поняли?
– Тьфу на тебя, – прохрипел Ханаконда. – Моя уже взяла, Пупсу хана. А этих двоих можешь оставить себе…
Но в это время в коридоре уже слышались голоса Тефтеля и Жмурика: «Не стреляйте, не стреляйте!»; Хорёк, который держал на прицеле дверцу лифта, пропустил их на этаж.
– Шеф! Шеф! – закричали те наперебой. – Всё кончено! Порошок больше не действует, они все очухались! Надо сдаваться, шеф, пока ещё не поздно! Бигль обещал, что, если мы выйдем с поднятыми руками, он устроит нам вполне приличные условия – там, на болоте. Чистые продукты, баня, смена белья…
– На болоте?! – взвизгнул Ханаконда и схватил Жмурика за горло.
Это было тем более несправедливо, что про болото сказал не Жмурик, а Тефтель. В запале Ханаконда душил все сильнее и сильнее, и, если бы ему не разомкнули руки, работы у полиции бы поубавилось.
– Пошли, уходим, – скомандовал шеф. – Фараоны так и не поняли, что у нас есть вертолёт.