— Сейчас унюхает нас.
— Мы его не волнуем. Он натаскан только на чернокожих. А в случае чего, мой нож всегда при мне. Ему придется отведать остренького. Видишь, как беспокоится.
В самом деле, потянув носом, собака кинулась в заросли. Взяв след, не тявкнула, не залаяла. Борзые вообще очень молчаливы.
Тотор подумал, что в том месте, где собака так долго крутилась, валяется карабин Мериноса, но решился пошевелиться лишь тогда, когда ищейка убежала. К счастью, карабин и в самом деле ждал друзей в траве.
— Засунь оружие за портупею. Псина обнюхала его со всех сторон. Негром оно явно не пахло. Полагаю, это работорговцы ищут беглых. Если б знать, куда направился пес.
И они углубились в чащу, где только что скрылась борзая.
Стояла темная, беззвездная ночь.
— Что будем делать? — спросил Меринос.
— Понятия не имею. Главное — не стоять на месте.
То и дело приходилось передвигаться на четвереньках, так как мешали лианы.
Как ни старались наши герои прислушаться, уловить хоть какой-нибудь отдаленный звук, ничего не доносилось до их слуха. Слепы и глухи! Впереди — неизвестность.
Друзья остановились в нерешительности.
Внезапно послышалось странное шуршание, и обоим показалось, что некая исполинская рептилия ползет где-то совсем рядом. Но в тот же миг во тьме мелькнула стройная, гибкая тень, черная на черном. То была ищейка.
Собака неслась со всех ног, возвращаясь по собственным следам и не обращая на белых никакого внимания.
— Зверюга что-то учуяла, — прошептал Тотор.
— Что?
— Человечину!
— Понятно. И теперь бежит сообщить об этом тем, кто ее послал.
— Как думаешь, Меринос, что нам делать?
— Самим найти и предупредить несчастных.
— Легко сказать! Во-первых, я сомневаюсь, что мы способны отыскать в кромешной ночи собачьи следы. Но даже если предположить, что нам это удастся, мы окажемся нос к носу с неграми, скорее всего — людоедами, которые не поймут ни слова из того, что мы им скажем. И, чтобы лучше разобраться, попробуют нас на зуб.
— Тотор, это малодушие!
— Минутку, малыш. Оставшись здесь, мы сможем что-нибудь сделать. Выждем и… Эй! Да вот и первый сюрприз!
Вдали сверкнули желтоватые огоньки. В лесу объявились люди с факелами.
Тотор припал к земле и осторожно пополз на огонь, хоронясь за деревьями. Меринос держался сзади.
— Не надо шуметь, — шепнул Меринос. — Они примут нас за каких-нибудь зверьков.
Тотор вдруг остановился. Он очутился на опушке гораздо раньше, чем ожидал. Еще одно движение, и его обнаружат.
Шагах в двадцати появились всадники — человек десять негров майенба. Вслед за ними ехал араб в сером бурнусе[37]. Рядом вертелась собака, теперь она натягивала поводок, торопясь привести хозяина к добыче.
Все предположения оправдались. Это были охотники, охотники на людей.
Тотор и Меринос словно воды в рот набрали. Но, повинуясь некоему внутреннему чувству, все ползли и ползли, не упуская из виду людей с факелами, стремясь к одной с ними цели.
ГЛАВА 10
Псовая охота. — Пойманы! — Не тут-то было! — В игру вступают Тотор и Меринос. — Смелее, ребята! — Красавица Йеба. — У Тотора есть план. — Война бен Тайубу!
Маленькое войско двигалось не спеша, следуя мусульманскому обычаю, так что наши друзья все время оказывались впереди, держась на приличном расстоянии. Так они приблизились к месту, где в свете факелов виднелась бесформенная груда камней.
Собака негромко зарычала. Араб отвязал ее и погладил по спине, мол: ну-ка, послужи!
Пес ринулся прямо к каменному навалу, осмотрелся, вскарабкался повыше и замер, устремив взгляд на хозяина, словно хотел сказать: «Нашел!»
Араб подал знак. Негры спешились, привязали лошадей, подошли ближе и по команде принялись за работу, а пес в это время царапал и подрывал камень, словно хотел освободить себе путь и нырнуть внутрь.
Огромная глыба покачнулась, сдвинулась с места и рухнула вниз, открыв лаз, вполне достаточный для того, чтобы туда мог проникнуть человек.
Один из негров майенба нагнулся, прислушался и, повернувшись к хозяину, ободряюще махнул рукой.
Напрягшись всем телом и злобно рыча, борзая нетерпеливо потягивала носом и вглядывалась в черноту провала. Внезапно она взвилась и оглушительно завизжала. Тело ее пронзила стрела.
Араб закричал что-то на своем языке. В голосе его одновременно слышались и радость и гнев.