Тотор подошел ближе и увидел, что земля не черная, но, во всяком случае, темно-коричневая. Она была мягкой и рассыпчатой.
— Черт знает, какую заразу тут подхватишь! Впрочем, я не брезглив, да и не до жиру сейчас.
Он взял щепотку и старательно потер руку. Кожа почернела.
Тотор ударил себя по лбу:
— Я знаю, что это такое! Муравьиная парфюмерия. Маленькие твари перемалывают и разминают землю. Коттоло обожают это лакомство, похожее на шоколад. А бугорок — всего-навсего брошенный муравейник. Хорош-Гусь, бедный мой друг! Он разрисовывал с помощью этой краски себе все тело, ведь она легко смывается водой.
И все-таки Тотор медлил, ибо очень дорожил своим цветом лица. Вдруг он вздрогнул и навострил уши.
Нет, он не ошибся.
Откуда-то издалека донеслись негритянские ритмы, гул тамтамов, визг флейт.
— Дьявол! Ситуация стремительно меняется! Сюда идут люди, а люди — это враги. Да, бывают мгновения, когда одиночество — благо!
Тотор огляделся и увидел вдалеке вереницу чернокожих. Они шли прямо к тому месту, где сейчас находился он.
— Прекрасно! Посмотрим на дело трезво. Положение серьезное. Не исключено, что придется принять бой. Вряд ли мне удастся уйти отсюда невредимым. Но, пока есть еще немного времени, займемся косметическими процедурами. Итак — муравьиное пюре!
Он запустил обе руки в муравейник, зачерпнул по горсти черноватой пудры, натер ноги, руки, шею, лицо. Покончив с не очень приятной процедурой, сын Фрике улегся среди высокой и густой травы.
Приближалась ночь. Если повезет, в темноте его могут и не заметить…
Тотор не знал, что будет делать дальше.
Людей он теперь не видел, но отчетливо слышал их шаги. А вскоре вокруг замелькали темные силуэты.
Свистели хлысты, со зловещим стуком опускались на спины несчастных тяжелые палки.
Тотор догадался, что работорговцы гнали очередную партию пленников.
Их оказалось около сотни. Они, очевидно, целый день надрывались на земляных работах и теперь буквально валились с ног, покачиваясь, точно пьяные.
Решение родилось внезапно. Свобода дана ему для того, чтобы попытаться помочь несчастным! Их, несомненно, ведут в центральный лагерь…
Колонна шла совсем рядом. Тотор осторожно подполз ближе, поднялся и пристроился к пленным. Те были настолько утомлены, что ничего не заметили. К тому же ни цветом кожи, ни одеждой он не отличался от остальных. Правда, с его появлением ряды колонны слегка смешались, и тут же засвистели кнуты. Тотор ощутил жгучую боль. На лбу горел кровавый рубец. Он вздрогнул, но не издал ни звука. Что стоила бегущая по лицу струйка крови в сравнении с теми страданиями, что выпали или еще выпадут на его долю? Он даже обрадовался, ведь вокруг были люди, какая-никакая, а все-таки жизнь, не то что в каменном мешке. Парень сознавал, что движется навстречу неизвестности, быть может, даже ужасной… навстречу мучительной смерти… Но он еще не сломлен!
Колонна между тем не останавливалась. Уже совсем стемнело, но бдительные стражи смотрели в оба. Да никто из пленных и не пытался бежать. Измученные люди мечтали лишь о том, чтобы добраться до места и отдохнуть хотя бы часок.
Вдруг Тотор увидел прямо перед собой что-то белое, напоминающее крепостную стену, и понял, что их привели в лагерь.
Подобно стаду баранов, людей палками и хлыстами загнали в ворота. Толпа заполнила узкий коридор. Тотор почувствовал, что задыхается, и не смог сдержать крика:
— Проклятье!
Однако его никто не услышал. Крик потонул во всеобщем гомоне.
Несколько вооруженных до зубов солдат несли над головами горящие факелы. В их неясном свете Тотор различил по ту сторону площади просторный сарай, сбитый из досок. Внутрь вела тяжелая дверь с железными засовами.
Дверь наполовину приоткрылась, так чтобы можно было входить по трое. Одетый в белое араб считал пленников.
Тотор похолодел. Это был опасный момент.
К счастью, как всякий уважающий себя чинуша, надсмотрщик работал спустя рукава. Ему показалось было, что в одной группе он насчитал не троих, а четверых, вот он и отправил какого-то ничего не понимавшего негра в конец шеренги, да на том и успокоился. Так Тотору удалось проскользнуть незамеченным.
За дверью ряды смешались. Несчастные рабы толкали и пинали друг друга, ибо посреди сарая стояла бадья, где были навалены куски мяса с кукурузой и медом. Изголодавшиеся люди накинулись на малоаппетитное и дурно пахнущее кушанье. Запуская в бадью руки по самые локти, они выхватывали громадные куски и глотали пищу, толком не прожевав. Только за ушами трещало! Клацали зубы, урчали животы…