В зале так же сидели родители, которые со слезой умиления взирали на своих чад в сверкающих одеждах. Мои предки, натянув на меня новогодний наряд, предусмотрительно сдристнули, ссылаясь на занятость.
Пожалуй, все закончилось бы меньшим позором, если бы в разгар праздника меня не позвали под елку отрабатывать угощение. Надо было прочесть стихотворение для Деда Мороза, у которого и так при виде меня глаза полезли на лоб.
– Ну, давай, Комок, – сказал Дед Мороз и прыснул в усы. – Порадуй нас еще больше! Я приняла театральную позу, выставив вперед одну из своих косолапых ног, протянула вперед руку в трагическом – как мне казалось – жесте и стала декламировать, старательно выводя интонации Беллы Ахмадулиной, которая совершенно потрясла мое детское сознание, читая свои стихи по телевизору голосом неприкаянного привидения:
Были бы у елочкиНожки,Побежала бы онаПо дорожке.Заплясала бы онаВместе с нами,Застучала бы онаКаблучками!Девочка я была артистичная, поэтому на этой мажорной ноте топнула ногой, изображая танцующую елочку. Мой «комок» колыхнулся вверх и, издав что-то вроде «ух!», проворно сполз на пол вместе с новыми колготками.
Дальнейшее помню смутно. Зал ржал, Дед Мороз ползал по полу и бился в конвульсиях, воспитательницы тоже ржали, поэтому никак не могли натянуть мой «комок» обратно на меня. Наконец они плюнули и отвели меня в раздевалку, где посоветовали переодеться. Толик, посмотрев на мой бенефис, заплакал и отказался читать стишок, как ни уговаривала его бабушка.
«Тьфу ты, блин, – замотала я головой, сбрасывая воспоминания. – Может, неспроста я не люблю Новый год?»
На журнальном столике сиротливо стояла тарелка с семгой, пол-лимона и единственный, не разбитый во время многочисленных переездов, бокал из чешского хрусталя – последнее напоминание о моей далекой семейной жизни. Я написала на клочке бумажки новогоднее пожелание: «Встретить в новом году мужчину своей мечты!» – подумала, выкинула и написала другую: «Встретить в новом году миллион долларов!» Что-то мне подсказывало: такое желание более выполнимо.
Стрелка часов на Кремлевской башне неумолимо приближалась к двенадцати, и я стала открывать шампанское. Но тут возникла проблема – пробка в бутылке сидела так крепко, что вытащить ее не было никакой возможности. В панике я схватила полотенце, обернула пробку и стала крутить ее что есть силы, но она не подавала никаких признаков жизни. Часы били полночь, я металась по комнате, путаясь в полах шелкового пеньюара с бутылкой в одной руке и спичками в другой, пытаясь одновременно вынуть пробку и зажечь клочок бумаги, пепел от которого полагалось кинуть в бокал с шампанским и выпить под бой курантов. Зажженная бумажка тлела на тарелке с семгой, наполняя комнату запахом копченой рыбы, я яростно трясла бутылку, часы в телевизоре отбивали последнюю минуту старого года. И тут чертова пробка с оглушительным хлопком вылетела из бутылки и угодила прямо в одинокую, засиженную мухами лампочку на потолке, раздался глухой «чпок», и лампочка разлетелась на мелкие осколки, обильно посыпав семгу на столе. Из бутылки вырвался сноп шипучки и окатил меня, стол, телевизор и половину моей малометражной комнаты. Я схватила бокал и вылила в него остатки шампанского. «Черта с два! – пронеслось в моей голове. – Я все равно встречу этот трижды проклятый Новый год, чего бы мне это ни стоило!» Я схватила наполовину сгоревшую бумажку и попыталась закинуть ее в бокал, но она распалась на две части, и я увидела, как в полной темноте одна часть бумажки, разбрасывая голубой пепел, оседает прямо мне на колени, отчего на шикарном пеньюаре растекается большое пятно, являя миру мои голые белые ноги.
Я вскочила из-за стола – розовые трусы в горошек выглядывали сквозь огромную дыру в моем наряде, с головы стекало шампанское вперемешку с лаком для волос, глаза щипало от потекшей туши – подняла бокал с остатком пепла и выпила его залпом на последней секунде боя курантов.
– С Новым годом! – торжественно сказал мне телевизор.
– И ты не кашляй! – ответила я ему. – Полмиллиона мне в принципе за глаза!
Глава 2 С новым счастьем!
Письмо:
Божественный, 22
Я люблю, когда мне комплимент присылают, посмотри, сколько их на моей странице!
Пышка
А за что?
Божественный, 22
Я самый классный парень и очень люблю комплименты!
Допив остатки шампанского и выкинув в мусорное ведро рыбу, щедро посыпанную осколками лампочки, я улеглась в кровать и стала лениво щелкать пультом от телевизора. Там, на голубом экране, происходила какая-то иная, инопланетная жизнь. Улыбаясь во все тридцать два зуба, веселые и счастливые люди поздравляли друг друга, пели милые и пустые песенки, легко рифмуя «слезы – грезы», «жду – приду», «ты не такой – я рядом с тобой» и водили хороводы вокруг елки. «Интересно, – подумала я. – Для того чтобы следующий год сложился удачно, елки в лесу встречают Новый год возле трупа новогоднего человека?» За окном раздавались взрывы новогодних салютов, пьяные крики, вой машинной сигнализации и звон разбивающегося стекла. Это радостные сограждане крушили несчастные рекламные стойки, которые под моими окнами бьют регулярно: если «Зенит» проиграл или выиграл, если Олимпиада будет в Сочи или Билан победил на «Евровидении». Ну, а уж не разбить их в честь Нового года и вовсе кощунство.