Тано сидел в углу, обхватив руками колени. Верный меч лежал рядом, и маленький рыцарь изредка касался его рукой, словно проверяя, на месте ли оружие. Роман рассеянно перебирал струны гитары, и Тано прислушивался к новому мотиву.
— «Облака плывут, облака, — мурлыкал Роман, — не спеша плывут, как в кино»… Слушай, братец мой, а куда несет нас река? В какую страну мы плывем?
— Река течет в Грозовое море, — ответил Тано. — По берегам его живет народ сиддингов — на их языке это значит «дети моря». Они смелые мореплаватели и рыбаки, их большие лодки славятся добротностью и быстроходностью. Они осмеливаются уплывать на дальние острова, а некоторые из них — и того дальше, на другой берег моря. Говорят, что люди, живущие там, строят дома из розовых раковин, а крышами им служат листья огромных деревьев. Там ночь так коротка, что люди ложатся спать до заката — иначе не успевают выспаться; там есть птицы с такими пышными и длинными хвостами, что перья волочатся по земле, даже когда птица летит; поэтому их легко поймать. Там реки так прозрачны, что видна каждая песчинка на дне, и в них плавают удивительные алые и голубые рыбки, которые пляшут на волнах, когда восходит первая луна…
— А ты за морем бывал? — спросил Роман, почти убаюканный мелодичным голосом друга.
— Нет, — с сожалением ответил Тано, — но очень хотел бы. Когда-нибудь я обязательно попрошусь на лодку, отправляющуюся к чудесным берегам.
— Как там наш Талисман, молчит? Третий день плывем, я уж отдыхать замучился.
— Молчит, — Тано потрогал янтарную фигурку, вздохнул. — Рано еще. Помнишь, брат мой, что говорил Светлый Маг? Нет богини в Эльмитио, значит, и Талисману сказать нечего.
— Ладно, подождем. Эх, где наши прежние битвы? То ли дело подземелья Мрачного ярла! Ни шагу без хорошей драки. Вот это жизнь! А тут — сплошная дремота на фоне грустной жизни. Плыви себе да плыви, даже грести не нужно. Тоска зеленая.
Роман вздохнул и опустил пальцы на струны:
Одинокий рыцарь подтягивал без слов.
— По-моему, качка усиливается — ты не находишь, брат мой? — спросил он немного погодя.
— Да, и это довольно странно — дождь по-прежнему ровный, ветер тоже. Может, приближаемся к порогам? Хотя на такой высокой воде — какие уж тут пороги…
— Что-то другое. Мне чудится, будто из глубины поднимается нечто — безжалостное и жестокое. Неприятное чувство, словно тебе смотрят в спину, прикидывая, куда вонзить кинжал.
Роман отложил гитару, откинул крышку корзины и полез за мечом.
— Раз такое ощущение — лучше держать оружие под рукой. Эх, жаль, что наш Талисман может предупредить только о направлении, а не о близкой опасности!
Тано наполовину вытянул клинок из ножен, заботливо протер рукоять меча, чтобы ладонь не скользила, и положил его на колени. Роман высвободил свой меч и с удовольствием рассматривал его. Этого красавца он отковал сам, на Земле — и чрезвычайно гордился этим. Длинный меч имел прямой клинок с двумя лезвиями и небольшой желобок посередине для стока крови. Отделывая рукоять, Роман дал волю фантазии: навершие украшала голова сокола с хищным клювом и алыми глазами, раскрытые изогнутые крылья играли роль гарды, защищая кисть, а расставленные лапы с когтями заменяли крестовину.
Катамаран ощутимо качнуло: словно громадная черепаха, всплывая, задела его панцирем. Откинув клапан палатки, рыцари выскочили наружу и встали у бортов, настороженно оглядываясь.
Легкое шуршание послышалось у кормы: в края палубы разом вцепилось полтора десятка мохнатых щупалец: мокрые черно-желтые шерстинки, усеянные бусинками воды, стояли дыбом. На конце каждого щупальца торчал кривой темный коготь.
— Лишь бы оболочку не пропороли, черти полосатые, — сквозь зубы процедил Роман, нацеливаясь лезвием на ближайший «хвост». — Да и нам следует работать с ювелирной точностью, а то порубаем катамаран сгоряча…
— Постараемся, — ответил Тано, делая шаг к щупальцам у своего борта. — Это морские криспы. Но они никогда не заходят в пресные воды!
— А это они нас встречают, — уверенно заявил Роман. — Совершают торжественный заплыв в нашу честь!
Щупальца вытянулись кверху и на мгновение замерли; катамаран оказался среди живого полосатого частокола. Из-под воды донеслось утробное мычание.
— Начали!