А пока, суть да дело, Красная армия треть Германии оккупировала.
— Хорошо сидим! — говорит бывало, матрос Дыбенко матросу Желязнику, — колбаски вюртембергские едим, да пивом баварским запиваем!
— Спасибо дорогому Владимиру Ильичу и родной коммунистической партии за нашу счастливую жизнь, — отвечает матрос Железняк матросу Дыбенко.
Сказка про выборы в Рейхстаг и товарища Тельмана.
Как-то давно, ещё перед германской, сидит в своём кабинете товарищ Сталин. С ним товарищ Берия, верный его соратник и нукер.
— Паслюшай, Лаврэнтий, а всё ли ми с табой сделали, чтобы саветский чэловэк жил счастливо и весело? — спрашивает Сталин, набивая трубку душистым табаком.
— Всё, товарищ Сталин! Сняли фильм про весёлых ребят, снимаем про весёлых девчат. Народ поёт пэсню пра весёлый ветер и катаится на весёлый качель в парке Горький. Для саветских дитей журнал “Весёлый картинк” випускаем!
— Какой картинк, Лаврэнтий? — спрашивает товарищ Сталин, — не пра мине ли, случайно, весёлый картинк? Пачему мальчишь, пачему глаза прячешь, а?
Товарищ Берия от страха даже свой грузинский акцент забыл:
— Никак нет, товарищ Сталин! Картинки не про вас, а про Мурзилку! — потом заплакал и спрашивает, — зачэм обижаешь, Коба?! Зачэм плахое падумал?!
— Коммунисты никогда не плачут, Лаврэнтий, запомни! Виноват — отвечай! Не виноват — хванчкара со мной пей, сладкий мандарин заедай!
Звонит телефон:
— Сталин у провода! Кто говорит? Адольф?! Здравстуй, дарагой! Почему не звонишь? Как здоровье? Как Ева? Пачему Москва не приезжаешь? На озеро Рица поедем. Шашлык-маншлык кюшать будем, да! Тут Берия Мюллеру привет передаёт! Как Генрих? Совсем озверел в свой гестапо? Вах-вах! Кто? Тельман? Нет, не звонил, а в чём дело? Так… так! Канешно разберусь. Ауфидерзейн, товарищ Гитлер! — затем на Берия смотрит:
— Лаврэнтий, а Тельман, случайно. не у тебя на Лубянке?
— Никак нет, товарищ Сталин! Тельмана нет. Мейерхольд есть!
— Нет, Мейерхольд не нужен. Да причём, вообще, тут твой Мейерхольд, Лаврэнтий?!
— Если не нужен, так может его расстрелять, товарищ Сталин?
— Что хочешь делай свой Мейрхольд, а чтобы Тельман через пять минут был у телефона!…
— Здравствуйте, товарищ Тельман! Что это вы там надумали? Да, знаю. Мне товарищ Гитлер уже сообщил. Баллотироваться депутатом на выборы в Рейхстаг? Как это вы себе представляете, товарищ Тельман? Коммунист заседает в фашистском парламенте?! Товарищ Димитров ради этого Рейхстаг поджигал, чтобы вы там заседали? А как нам тогда брать его в 45-ом? Коммунист, товарищ Кантария должен будет стрелять в коммуниста, товарища Тельмана?! Ведь нам тогда придётся вас повесить, как пособника фашистов, вместе с изменником Родины генералом Власовым. Нет пока не предал, но обязательно предаст. Предательство дело времени! То, что Гитлеризбирком вас к выборам не допускает это правильно, а вот, что вы голодовку в знак протеста объявили — это плохо, товарищ Тельман. Вам здоровье беречь надо! Вам ещё сидеть и сидеть, не забудьте. Да, кстати, перестаньте писать мне письма. Нет, сейчас не опубликуем. Когда? Может после 1991-го. Надеюсь, что вы меня поняли, товарищ Тельман? Розе, Ирме, мой революционный привет! Держитесь, товарищ, Тельман! Рот фронт
Военно-дипломатическая сказка про Гитлера и гибридную войну
Берлин. Утро 22 июня 1941 года. Вильгельмштрассе 77, Рейхсканцелярия, личный кабинет фюрера германского народа Адольфа Гитлера.
В кабинете министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп и Адольф Гитлер.
— Итак, дорогой Иоахим, я хотел бы услышать, — Гитлер, нервно крутя пальцами, прошелся по кабинету, — что конкретно произошло в Москве?
— Наш посол в Москве, Шуленбург, мой Фюрер, позвонил Молотову в пол-третьего ночи, а когда тот принял его, то вручил ему ноту об объявлении войны.
Гитлер посмотрел на на Риббентропа, нервно облизал пересохшие губы и как-то странно тряхнул головой:
— Иоахим, вам не говорили, что вы идиот? Вашего Шуленбурга я сгною в Плётцензее, пусть только вернётся в Берлин. Сталин ещё не наградил его орденом Ленина, герр министр?
Риббентроп побледнел от волнения:
— Мой Фюрер, Германия полностью выполнила дипломатическую процедуру, которая предусматривалась для объявления войны России.
Гитлер смерил министра тяжёлым взглядом и стал торопливо шагать из угла в угол, точно догоняя нечто невидимое:
— Вот именно, Иоахим, что мы выполнили дипломатическую процедуру! А кто говорил, что это так необходимо? Теперь, этот лис Черчилль, заявит, что хоть он и злейший враг коммунизма, но он на стороне красных. Вы понимаете, что вы наделали? Не объяви мы войну России, она бы формально оставалась нашим союзником. А у плутократа Розенфельда не появилось бы ни малейшего шанса предоставить красным какую-либо военную помощь. Его сенаторы и конгрессмены не одобрят предоставления ленд-лиза моему союзнику.