Я наблюдаю за Мэдисон и Филлом, которые проверяют состояния Хакина. Парень довольно худощавый, с той же тату как у всех них и у него нет чёрного треугольника. Что приводит меня к мысли что Сэмюель врет о ее значении. Я уверенна, будь у нее то значение, у всех них было бы оно на левой груди. Семья пришла бы на помощь.
В допросной Сэмюель стоит посередине комнаты, напротив него стоит мой отец, который злобно сверкает своими глазами. Рядом с ним двое из стражей – Лукас и Тревис. Я с замиранием сердце наблюдаю и жду что последует дальше.
Тревис выходит вперед, заламывает руки Сэмюелю и тот даже не сопротивляется, как будто уже знает что его ждет. Мои ноги прирастают к земле и кажется сердце перестает биться. Все время мира замирает.
И я не понимаю почему. Не понимаю почему это имеет такое значения для меня.
Отец резко поворачивается и смотрит на окно, как будто знает что я здесь. Я гляжу на него в ответ, пока он не подаёт знак стражам выходить из комнаты. Вместе с Сэмюелем.
Моё сердце снова начинает биться, звуча в ушах громкими стуками.
Мой отец выходит первым, он взглядом сразу находит меня. Записка в моем кармане обжигает ногу. Если он решит проверить меня, то узнает.
- В подвал. – рявкает он на меня, что для него совсем не характерно.
Я молча перевожу взгляд на Сэмюеля которого держит Тревис и Лукас шагает рядом с ними, положа свою руку ему на плечо.
Отец разворачивается и выходит из комнаты, остальные ждут что я пойду за ним и только тогда идут позади нас. Это все странно. Я не задаю вопросов, но отец сам решает меня просветить:
- У нас нет времени для этих игр больше. – что то очень вывело его из себя. – Будешь пытать его, пока он не заговорит или не умрет. У тебя 48 часов, потом я сам его прикончу если ты этого не сделаешь.
Я смотрю прямо перед собой, на серебренный длинный коридор, в конце которого находится лифт. Я чувствую взгляд отца на себе, но никак не реагирую на него. Он больше мне не доверяет, это его проверка.
До этого я никогда не пытала людей. Обычно этим занимаются стражи или же Новые более высокого уровня, лучшей подготовки.
Мы доходим до лифта все так же молча. Я чувствую другой взгляд на себе который прожигает мне спину. Мне хочется содрогнутся от него, но я держу себя в руках. Я должна вести себя как обычно, хоть не знаю ли это чем то поможет.
В подвале темно. Бетонные стены блестят от влаги, что совсем не сочетается с зданием над ним. Он выглядит старым. Воздух пропитался сыростью и плесенью. Здесь я была только один раз, потому что мы его не используем. Но как только я захожу в одну из комнат, я понимаю что ошибалась.
Посередине комнаты висят цепи, на потолке светит одинокая лампочка. Здесь больше нет запаха сырости. Здесь воняет куда хуже. Старой кровью. Такое чувство что кто то бросил в угол кусок мяса, который там гниёт. Сколько понадобилось крови что бы получился такой запах?
Мои глаза следят за стражами, которые приковывают Сэмюеля к цепям в центре комнаты. Он до сих пор не сопротивляется. Его голова опущена в пол, грудь резко поднимается и опускается от тяжелого дыхания. Лукас разрывает его майку на груди и он вздрагивает. Его грудь покрыта большими синяками, которые не успели сойти за пару дней.
Отец пихает мне в руку кастеты. Я тупо смотрю на свои ладони, не поднимая глаз на него. Я слишком боюсь посмотреть, боюсь того что он увидит в моих глазах. В ушах лишь звенят звуки цепей.
- Можешь развлекаться. – говорит отец, но его голос звучит дальше, почти у самой двери. – Один из парней останется снаружи.
Топот ног и звук закрывающийся железной двери отдаётся эхом по голым стенам. После наступает такая тишина что я слышу лишь своё дыхание. Я продолжаю завороженно смотреть на оружие у меня в руках.
Я не могу.
- Ты не должна это показывать отцу. – говорит Лиам.
Я вздрагиваю. Мои руки трясутся пока я надеваю один из кастетов.
- Мама позаботится о тебе.
Часы начинают пищать на руке, я затыкаю их одним нажатием кнопки, после чего срываю, бросаю на пол и разбиваю ногой. Я все ещё смотрю в низ, теперь уже на осколки стекла что поблескивают от тусклой лампочки.
Я не смотрю на Сэмюеля когда подхожу к нему. Свободная от кастета рука быстро вытаскивает записку из кармана и я подношу ее к его лицу.
Его молчание кажется длится вечность. Я даже уже решаю посмотреть на него, когда он вдруг шепчет:
- Нет, я не знаю его.
Я сжимаю руку в кулак с запиской в ней. Я осмеливаюсь поднять взгляд на него. Его лицо ничего не выражает, пока от тоже смотрит на меня. В этот момент я чувствую себя голой перед ним. Он единственный человек который теперь знает что я помню, хоть и не догадывается об этом. Я открыла ему единственное имя что что то значит для меня.