Но они были не просто воинами, а воинами - женщинами! А какая женщина без украшений?! Шеи молодых воительниц украшали бронзовые или золотые обручи - гривны, а также разноцветные бусы. На руках имелись браслеты -- повязки из серебра и бронзы. В ушах бронзовые, серебряные или золотые серьги на подвесках. В ногах на носилках лежали предметы женского туалета: бронзовые зеркала, раковины с различными минеральными красками, костяные ложечки для растирания румян, белил и прочих красящих веществ, а также другие понятные только женщинам так необходимые им для создания красоты мелочи.
Возле носилок стояли различные кувшины, горшки и тарелки, как глиняные, так и медные, бронзовые, даже попадались и серебряные блюда. Все эти емкости были наполнены жертвенной пищей.
Рядом лежали головы принесенных в жертву лошадей, а также уздечки и чепраки из бараньих шкур с широкими ремнями.
В общем, говоря современным Кириллу языком, девушки были полностью экипированы для загробной жизни.
Он подумал, что сейчас, как в его время на похоронах, начнутся всеобщие страдания, плачь и различные причитания. Но вопреки ожиданию, вокруг была гробовая тишина. Только слышался треск от костров и недалеких храп лошадей. Даже сторожевые псы перестали бегать по становищу, затихнув где-то в сторонке. Народ, окруживший площадку и носилки с усопшими, стоял и молчал, обнажив и опустив головы.
Как отметил Кирилл, все женщины-амазонки были с одинаковыми прическами. По типу а-ля украинки Юлии Тимошенко. Они имели довольно длинные светлые волосы, заплетенные в толстую косу, обернутую вокруг головы. Получалось что-то вроде бублика или каравая на голове. Но это была не прихоть или дань моде, как у его современницы, а чисто практическое использование. Как и у древних китайцев, такая прическа убирала длинные волосы, чтобы не мешали, и одновременно служила амортизатором при ударах по голове. Для более жесткого крепления в волосы вплетали тонкие, но крепкие кожаные шнурки.
После нескольких минут молчания к носилкам подошла сарамата Марнара и начала совершать обряд прощания с погибшими боевыми подругами. Она, постепенно кружась и отбивая определенный ритм колотушкой в свой бубен, обошла каждые носилки, произнеся только известные ей заклинания. На пару секунд Марнара задержалась у носилок своей дочери и немного сбилась с ритма. Видимо материнская любовь в этот момент оказалась сильнее обязанности жрицы. Но это было лишь мгновение. Немного в стороне от носилок быстро собрался маленький местный оркестр, состоящий из нескольких старших мужчин и женщин. В руках они держали уже более крупные бубны, больше похожие на односторонние барабаны, и костяные свирели. Постепенно ловя ритм бубна главной жрицы, музыканты все громче стали выдавать ритмичные звуки, убыстряя их. Бой барабанов очень походил на аллюры лошади переходящей сначала с шага на рысь, а затем с рыси на галоп.
Под эти звуки стоящий народ сначала медленно, но затем все быстрее стал топать ногами о землю, как бы изображая звук от копыт бегущего табуна. Поддавшись всеобщему порыву, Кирилл, незаметно для себя, также стал выбивать ритм ногами.
Рядом, с серьезными лицами скакали Гарник и его юная подружка, девушка по имени Амага. Именно она была возницей постоянно следующей за ними повозки. Как выяснилось, Амага и Гарник попали к ярматам из одного поселения сидов после его разграбления амазонками в прошлом году. Амага еще не вжилась в роль воительницы. Многое, что умели молодые ярматки в ее возрасте, у нее пока не получалось, но она старалась. При этом девушка не забыла, откуда она родом и как здесь оказалась. Амага нашла для себя отдушину в общении со словоохотливым Гарником, побывавшим когда-то в ее еще целом доме. Амага, как и Гарник, находилась под опекой Зарицы, поэтому их повозки и следовали вместе.
Когда народ был уже достаточно заведен, Марнара подала команду нескольким мужчинам опускать носилки с погибшими в общую могилу. Под звуки барабанов, убитых воительниц, уже опущенных в камеры, размещали головой на север, затем поворачивали на левый бок, чтобы лицо было направлено на восток. После чего поджимали ноги и руками закрывали лицо. Получалось положение ребенка в чреве матери. Чтобы богиня-мать родила их снова!
Вслед за носилками в яму передали и сопутствующие амазонок в загробной жизни собранные ранее вещи, в том числе и головы лошадей.