Настал черед человеческих жертвоприношений.
Кирилл никогда до этого не видел так близко ритуальное убийство. И вообще его ни разу не видел. Да, он слышал, что во время чеченских войн "чехи" резали головы пленным русским солдатам. Но сам не видел. Да, он убивал врагов на войне. Но, одно дело стрелять на расстоянии, а совсем другое - резать, как барану, горло человеку, который находится рядом с тобой. И он ожидал что-то подобное.
Но здесь не поле боя, а ритуальное погребение павших воительниц. Поэтому пленников, отобранных им "в сопровождение", умертвили по-другому.
По знаку Марнары к могиле подвели четырех выбранных ею парней и поставили перед ней на колени в ряд. Руки у жертв были связаны за спиной. Каждому избраннику помощницы главной жрицы дали испить из чаши какой-то настойки. Пока они пили, сарамата совершала вокруг них свои ритуальные танцы с бубном. В этом ее поддерживал маленький оркестр, барабанный бой которого уже начинал раздражать Кузнецова. Не так он еще окреп, чтобы совершать подобные лошадиные скачки без перерыва. Но деваться некуда, должен быть как все, а то посчитают за неуважение к местным обычаям. Кирилл все же перестал подпрыгивать, а стал просто притоптывать ногами по очереди. Это дало ему возможность более подробно рассмотреть, что происходит возле могилы.
Наконец Марнара остановилась перед первой жертвой. Женщина, взяв левой рукой за волосы, подняла парню голову вверх и заглянула ему прямо в глаза. Словно хотела убедиться, готов ли он следовать за ее дочерью и другими ярматками к богине-матери, и помогать им в иной жизни. А может быть, это был взгляд удава, который гипнотизирует кролика, перед тем как его съесть. Скорее всего, второе, так как парень замер, словно каменный истукан, хотя до этого еще пытался как-то шевелиться и освободить связанные руки. Видимо не до конца смерился со своей незавидной участью. В это мгновение Марнара выхватила правой рукой из-за спины довольно длинный нож с узким ромбовидным клинком. Орудие убийства внешне походило на стилет или мизерикорд - кинжал милосердия, которым в средневековье добивали тяжелораненого противника, избавляя того от смертных мук и агонии. Кинжал был изготовлен полностью из бронзы и явно служил только для ритуальных целей.
Резким профессиональным движением главная жрица нанесла сильный удар точно в сердце жертве. Затем, задержавшись на секунду, она также резко выдернула оружие и подняла его вверх, показывая своему народу окровавленный клинок.
- Йо-ха! - кинула клич сарамата.
- Йо-ха! - почти одновременным криком, похожим на звериный рев ответила ей, заведенная музыкой и видом крови, скачущая толпа.
Получив одобрение, Марнара медленно опустила кинжал вниз, чтобы капли крови стекли с него на землю. Затем, таким же образом, она поступила и с остальными тремя пленниками.
После каждого убийства, помощницы главной жрицы накидывали жертве веревку на шею и привязывали голову к коленям. В таком скрюченном положении похоронная команда относила убитых в яму, где их клали в ногах у своих будущих хозяек в потусторонней жизни.
Как только все жертвы опустили в общую могилу, и из нее поднялся последний носильщик, барабанный бой прекратился, и снова наступила тишина. Народ перестал скакать. Все остановились, переводя дыхание и приходя в себя от перевозбуждения. Подошедшие мужчины стали закрывать яму заготовленными ранее жердями. Сверху на деревянный настил положили несколько овечьих шкур.
В такую минуту современники Кирилла обычно говорят какие-то слова прощания, вспоминают добрые дела усопших. Здесь было иначе. Первой к настилу снова подошла главная жрица - вождь Марнара. Молча бросив на шкуры несколько горстей земли, она спустилась вниз, где возле одного из костров стоял большой бронзовый котел. Вслед за матерью к могиле сестры подошла и Зарица. Девушка также бросила немного земли и отошла в сторону. Вот уже вереница людей выстроилась им вслед. И каждый, также молча, бросал кто одной рукой, а кто и двумя, землю на могилу. Тоже сделали Тарх, Кирилл, Гарник и Амага. Весь лагерь, за исключением тяжелораненых ярматок, лежащих в повозках, прошел возле уже начавшего подниматься могильного холмика.
Кирилл, следуя за Тархом, подошел, как и другие, к заветному бронзовому котлу. Поскольку, по незнанию, он не прихватил с собой посуду, один из мужчин, стоявших рядом, сунул ему в руки небольшую глиняную чашу, а второй, черпанув из котла деревянным черпаком, плеснул в нее густого напитка.
Поднеся чашу к губам, Кузнецов почувствовал запах степных трав и еще чего-то дурманящего. Напиток был теплым, еще не остывшим, и немного терпким. Такой вкус придавало вино, имевшееся в нем. Наверное, в ходе набега ярматки захватили привезенных ахеями несколько амфор с ним, а может и местные оседлые жители уже научились делать что-то похожее на вино.