— Что? Что? — зашумели позади и дверь распахнулась. Заспанные, всклокоченные Мотр и Маурх застыли на пороге. Увидев, как разъяренный товарищ избивает паренька, они подбежали и оттащили Мелкого. — Ты что? Забьешь мальца!
Ойкон заскулил и пополз по двору. Прочь отсюда, прочь, прочь! Злой клибб, рассерженно шипя, оттолкнул Мотра и достал нож. Маурх вновь потянулся, и обезумевший уродец полоснул ножом по ладоням. Лошадник взвыл.
«К воротам! К воротам! Там стражники, они добрые! Они защитят», — приговаривал Ойкон, перебирая локтями и коленями. Какая-то неведомая сила удерживала его на земле, и он полз по двору, так и не поднявшись на ноги. Вдруг впереди, в проеме между конюшней и сараем почудилось движение. Ойкон не сразу понял, в чем дело, и чуть не влетел лбом в ноги показавшегося из темноты человека. Мальчик поднял голову, глядя снизу вверх.
В скудном лунном свете виднелась бесформенная фигура в просторном плаще. На голове незнакомца виднелся острый высокий капюшон. Никого похожего в Имении Ойкон раньше не встречал. Человек легонько пнул Ойкона, отбросив со своего пути. Подняв руки, незнакомец поправил края капюшона.
Несущийся с выпученными глазами клибб, увидев фигуру в капюшоне, остановился и встал столбом.
— Сейчас, — негромко произнес человек в капюшоне. — Этих — живьем.
Из сумрака позади клибба вдруг появилась тень воина в доспехе и треснула мечом Мелкого по затылку. Другие тени, тоже взявшиеся из ниоткуда, подскочили к порезанным Маурху и Мотру и оглушили. Вдруг за оградой раздался оглушительно громкий, звонкий требовательный глас горна. «Ту-ту-ту-ту! Вперед, вперед!!» — звал горн. Огоньки стражников у ворот забеспокоились, забегали туда-сюда. Ойкон пополз назад, к спасительной конюшне, но человек в капюшоне наступил ему на спину и велел.
— Лежи тихо.
Ойкон вжался в землю и смотрел, как мимо несутся воины-тени. Темнота между постройками рожала их одного за другим. Воины были чужими, плохими, мальчик сразу это понял, разглядев железные доспехи и темные плащи. В руках они сжимали мечи. В ворота вдруг тяжело стукнуло снаружи, стражники заругались, раздались короткие команды…
Воины-тени ударили ничего не подозревающим дозорным в спину! Добрые стражники не ожидали такого и не успели построиться. Чужие воины подбегали подвое, взмахивали мечами и неслись дальше. Ойкону стало страшно и он отвернулся.
Горн продолжал подгонять нападавших и ночь ожила: кричали воины, стукнули створки распахиваемых ворот, раздался топот скачущих лошадей. Во двор ворвались всадники и вокруг стало светло как днем — так много факелов они привезли с собой.
Ойкон поднял голову. Всадники с хохотом растекались по имению. За ними спешили пешие воины, сжимая в руках короткие мечи.
— Чтоб ни одна ложка, ни один нож не пропал! — гаркнул им в спины здоровенный мужчина в блестящем доспехе. — И не пожгите ничего!
Он остановил коня рядом с Ойконом и снял гребнистый шлем, тряхнув рыжими волосами. Сопя, командир протянул шлем назад, и кто-то из окружающей толпы всадников тотчас его принял.
— Сплетник! Что с имперским имением за рекой? Что с селом? — отрывисто спросил рыжий, отирая пот со лба.
— В имении одни рабы и слуги. Оно твое, Светлейший Крент! В селе нам помогли, теперь там твои воины… — наконец-то человек в капюшоне убрал ногу с Ойкона, кланяясь всаднику.
— Не зря мне тебя Элса всучила, благослови Пагот эту умную женщину, не зря, — довольно хохотнул рыжий. — Хорошо твои умельцы в ночи работают, — он покрутил головой, разминая шею, и заметил сидящих спиной к спине Мотра, Маурха и клибба. Те трясли головами и со страхом глядели вокруг. — А эти откуда? Кто такие?
— Местные, — донеслось из-под капюшона. — Чуть все не испортили. Во двор выбежали, драку учинили…
— На столб, — велел рыжий.
Двое горбоносых смуглых воинов спрыгнули с коней и бросились к сидящим на земле. Схватив Мотра и Маурха, они переглянулись, достали ножи и склонились над пленными. Послышались отчаянные вопли, а затем раздался дружный смех.
— Славься, Пагот! Пусть смеется железо! Пусть смеется железо! — послышались одобрительные выкрики из толпы.
— Взрежем улыбки, — хохотнул один из горбоносых, таща за шкирку воющего от боли Мотра. Лицо у него было страшно исполосовано, рот и грудь залиты кровью, глаза выпучены. Не переставая, он кричал от боли.
Один из воинов двинулся к Ойкону, и мальчик понял, что ему тоже сейчас вырежут улыбку. Он заскулил. Вдруг злой клибб, к которому тоже подошел воин с ножом, бросился вперед, под копыта коня рыжего командира.