— Я же конь, чем я тебе рисовать буду, да и зачем мне это что видел один, видели все, пусть Буян покажет, хорошее имя.
— Ничего у тебя тоже будет хозяин, и он тебе хорошее имя придумает. Буян, знаешь где это?
Конь задумался, будто что-то вспоминая.
— Знаю.
— Тогда собираемся и в путь, — обрадовалась я.
— Куда спешить? — вдруг заартачился Михей.
— Можешь оставаться, а я не собираюсь сидеть и ждать когда Василиса враж войдет и начнет царства захватывать.
— Понял, понял, едем уже.
Мы тепло простились с Ягой, я обещала, что Моль теперь часто будет навещать братиков и взвились в небо, кони проводили нас до реки, та нас пропустила, по слову бабы Яги. Лететь оказалось «недалеко», почти неделю, трудности начались, когда мы полетели над океаном, ледяные брызги, казалось, долетали почти до облаков студеный ветер так и норовил выкинуть из седла. Когда кони уже стали выбиваться из сил, я услышала голос Михея.
— Вижу, еще немного.
Кони просто упали на узкую прибрежную линию, их бока нервно подергивались, на землю клоками падала сизая пена. Остов был не очень большой, если судить сверху, но спуститься мы смогли только здесь, воздушные волны так и пытались сбросить нас в океан, мы стояли маленькие и ужасно злые. Океан бушевал, накатывая на каменный берег огромные волны, темные скалы поднимались высоко вверх.
— Здесь кони не пройдут, — сказал Михей, — оставим их в той пещере, пусть отдохнут.
— Миш.
— Я же просил не называй меня так.
— Хорошо, но думаю, есть проблема.
— И какая?
— Я высоты боюсь.
— И что?
— Ты не понимаешь я действительно, очень боюсь, я могу закричать, или потерять сознание, но заставить себя залезть туда я не смогу.
— А летать ты не боишься? И что нам делать?
— Летать это другое, а вот на дерево не залезу и не проси. Прости я такая бесполезная.
— Справимся, привяжи к спине лук и завяжи глаза.
— Зачем?
— Не задавай вопросы делай что говорю.
Я пожала плечами, но подчинилась.
— Держись, если не видно то и не страшно, только сильно шею не дави.
— Постараюсь.
Хоть мои глаза и были закрыты, да ещё и завязаны, это стало пугать ещё больше.
— Михей, поговори со мной.
— О чём?
— Например, почему ты меня ненавидишь?
— Я же сказал, что не ненавижу тебя, а не люблю.
— А в чем разница. Давай, рассказывай.
— Меня просто бесит, что ты собралась за муж за моего брата, думаю, ты, как и другие, разобьешь ему сердце и бросишь молча.
— Я не уйду, сначала, я поговорю и всё скажу, и знаешь, если у меня будет хоть тень сомнения, что я не смогу сделать Влада счастливым я уйду.
— Легко тебе рассуждать, а о нём ты подумала?
— Думаю, лучше сказать правду, чем всю жизнь жить во лжи.
— Замолчи, достала уже, ничего ты не понимаешь, мелкая еще.
— Я ничего не понимаю? А ты, ты. Ты женоненавистник, — разозлилась я.
— Поживешь с мое.
— Старик, как будто тебе женщины только одни пакости в жизни и делали.
— Вы зло, из одной такой мы чуть с братом не поубивали друг друга, что думала ты первая кого он в дом приводит, — и тут он запнулся.
— Договаривай.
— Не стоит я и так уже много наговорил.
— Рассказывай, пока по-доброму прошу.
— Ведь не отвяжешься?
— Правильно мыслишь.
— Не пожалей?
— Рассказывай.
— Давно это было, привел он одну в дом, очаровала она нас всех, и меня, голову потерял, вот мы и схлестнулись смертным боем, если бы не отец, поубивали бы друг друга, а она нам в лицо рассмеялась, обернулась, сизей голубицей и в окно. Вот она твоя любовь. Ещё хочешь интересную историю.
— Уже нет, Михей, я правда не хочу причинить ему боль.
— Не любишь ты его, — просто сказал парень, я промолчала, что сказать то.
Наконец мы взобрались, Михей спустил меня со спины и размял плечи. Совершенно пустая каменная равнина заставила меня усомниться и несколько минут просто покрутиться на месте.
— Мне казалось, — тихо сказала я, — остров на много меньше, а здесь даже края не видно.
— За то я вижу дуб.
— Где?
— Вон маленькое дерево, видишь?
— Что-то я не понимаю, дуб должен быть вековой.
— Значит просто идёт, или ты думала, это будет так легко?
— Надеялась, так что стоим, кого ждем, пошли, вспомни, что там баба Яга говорила.
— Яга, — Михей прикрыл глаза. — Всё что близко не значит, что далеко и всё что далеко не значит близко, чем дольше идешь, тем дальше становиться, чем быстрее убегаешь, тем быстрее приближаешься. Как то так.
— Да, и когда это она такое говорила?