Такого протяжного «н-на?» я от него еще не слыхал. Кроме того, он еще и голову набок наклонил, и брови мохнатые поднял, и щелки свои прищурил. Я прямо готов был за пятку себя укусить. До сих пор горжусь этим новым вариантом его «н-на?».
— Ну, конечно, вел он себя очень непонятно. Ничего не скажешь. Но как раз это и должно было заставить нас приглядеться к нему получше. Прежде всего это касается меня. А я вместо этого прогнал его, и тут даже Заремба ничего не мог сделать. Пожалуй, Заремба единственный из нас понял, на что Эдгар был способен. А я вот заартачился, как баран. Особенно когда началась эта история с нашим БКР — бескапельным растворителем. Мы уже раньше конструировали всякие такие штуки, но тут задумали сами себя переплюнуть: наш пульверизатор должен был распылять любую краску без этого, знаете, тумана из маленьких капелек, который образуется при работе с механизмами такого рода. Если бы удалось — это было бы изобретение на уровне мировых стандартов. К сожалению, как раз тогда у нас дело застопорилось. Мы в конце концов даже пригласили специалистов, но и они только руками развели. И в этой ситуации заявляется Эдгар да еще замечания делает. Тут-то, к сожалению, я и не выдержал. Я не хочу оправдываться. Просто я не мог совладать с собой.
Послушай, Адди, ну хоть сейчас окажи услугу — заткнись. На что я был способен — я тебе точно скажу: ни на что. А уж с этим БКР и подавно. Твоя идея со сжатым воздухом и полой форсункой гроша ломаного не стоит, но и моя — с гидравликой — тоже не лучше была. Так чего зря трепаться. Да, конечно, я на гидравлику здорово рассчитывал, — собственно, я об этом сразу подумал, как только эту их штуковину увидал. Она под фургоном валялась, я раза три — не меньше — об нее спотыкался и все присматривался к ней. Но я скорее бы язык себе откусил, чем кого-нибудь спросил, что это за агрегат и все такое. А уж Адди спрашивать — ни за что. Но в один прекрасный день Заремба сам мне все выложил. По-моему, этот жук меня насквозь видел.
«Не видал еще такого, н-на? Где тебе. Это — мировой стандарт. Распыляет краски всех видов в воздухе, на воде и на суше. За три часа успевает столько наделать, сколько три маляра за день не успеют, н-на? Действует без капельного тумана и тем самым дает сто очков вперед всем таким агрегатам на мировом рынке — и американским, сталоть. Разумеется, когда функционирует, н-на?»
Высказался, стряхнул пыль с агрегата, повздыхал, потом добавил еще: «Это не первое наше изобретение, но самое лучшее, н-на?».
Ясное дело, он хотел Адди и его команду подколоть: они тем временем нас с тылу окружили. Видать, эта штуковина уже давненько тут без дела валялась и функционировать не хотела. Как заработает, так напустит капельного туману, и все.
Я и говорю; «Вот ее машина никогда не заменит» — и торжественно поднимаю свою малярную кисть. Меня между тем опять к малярным работам допустили.
Адди сразу в бутылку: «Послушай-ка, приятель. Все это прекрасно. Не знаю, какой у тебя заскок, но заскок определенно есть. Мне-то плевать. Но мы тут — одна бригада, и не такая уж плохая, а ты теперь вошел в нее, и хочешь не хочешь, придется тебе тянуть общую лямку. И не думай, что ты первый такой. Мы еще и не таких обламывали. Спроси Ионаса. Во всяком случае, хотел бы я посмотреть на того, кто нас попробует стянуть в отстающие».
Высказался, развернулся на каблуках — и шагом марш вперед, вся команда за ним в затылок. А я, честно говоря, только половину и понял. В конце концов, про машину я вполне безобидно сказал. У меня в запасе не то еще было. Старичок Вертер, например. Я в темпе проанализировал ситуацию и установил, что нащупал у Адди самую слабую точку — этот распылитель.
А Заремба — ох и жук! — говорит: «Ты должен его понять, н-на? Это ведь его идея — с распылителем. Трогать ее — боже упаси. Тут — или бешеный триумф, или уж такой провал, н-на? Первый его провал!»
А я на это: «Положительно, он аккуратнейший дурак, какие только могут быть на свете. «Шаг», говорит, «за шагом!» — и щепетилен, как старая кумушка. Всегда в разладе с собой, он не уживается ни с кем».
Наконец-то старичок Вертер мне опять на подмогу подоспел. Заремба растопырил свои щелки, а потом проворчал: «Н-на? Этого не скажи!»
Он был первый, кого этот древневерхненемецкий стиль не сковырнул с копыт. Да мне было бы и жалко. Правда, я сознаюсь, что выбрал для него более или менее нормальное место. Не знаю, понятно ли вам, парни. А через несколько дней грянул гром. Адди со своей командой поставил распылитель во дворе одной из этих старых берлог и подключил к сети. Пришли два эксперта из какой-то специальной шараги — с целым ящиком форсунок всех калибров. Чтобы все испробовать. Генеральное представление! Народу набралось — плюнуть некуда. Всякие там печники, каменщики — в общем, все, кто только ошивался в этих берлогах. Ни одна форсунка не сработала. То вылетала водяная струя в руку толщиной, то капельный туман стоял, как от дождевальной установки. Эксперты с самого начала были настроены не очень-то оптимистически, но перепробовали все форсунки подряд. А Адди ни в какую не хотел отступаться. Адди был крепыш, что и говорить. Пока не выхватил форсунку самого маленького калибра. А та, бедняжка, попросту давления не выдержала. Шланг лопнул, как кишка дохлая, и в радиусе метров десяти все сразу оказались желтыми, что твои китайцы. Особенно Адди. Успех был колоссальный — публика животы надорвала.