Должен ли в художественном произведении социально-политический «противовес» воплощаться в фигуре второго, образцового героя? Что отличает художественное произведение от документального отчета об уголовном происшествии?»
В обсуждении приняли участие писатели, литературоведы и критики, театральные деятели, среди них действительные члены Немецкой академии искусств, затем оно было продолжено опубликованными в журнале письмами литераторов и читателей. Вступительное слово сделал заведующий одной из литературных кафедр Берлинского университета им. Гумбольдта профессор Роберт Вайман. Он главным образом рассматривал соотношение между гётевским Вертером и юным В. — героем Пленцдорфа и определил это соотношение короткой и точной формулой: «Классический текст как развернутая метафора», показав, что цитирование гётевского текста и параллели к его сюжету представляют собой охватывающее всю повесть огромное метафорическое уподобление, в свете которого полнее раскрываются не столько внешние, заметные с первого взгляда черты героя, сколько его глубокие внутренние качества. Сама обстоятельность и серьезность литературоведческого подхода показывают, что для ученого повесть Пленцдорфа представляется произведением, заслуживающим научного исследования.
Участники обсуждения говорили о том, что повесть Пленцдорфа интересна не только для юных — воспитуемых, но и для взрослых — воспитателей.
Резюмировать все обсуждение можно словами одной из участниц — Эльке Хиршман. «Это честная книга, книга, которая вызывает «если» и «но», «однако» и «несмотря», и, вероятно, именно в этом состоит ее обаяние, ее сила, ее убедительность».
А что думают по этому поводу сверстники Эдгара Вибо?
Осенью прошлого года редакция журнала «Нойе дойче литератур» пригласила несколько молодых людей — рабочего-строителя, школьницу, двух студенток, чтобы они высказали свое мнение о «Новых страданиях юного В.». Речь шла главным образом о впечатлении от спектакля, но была затронута и его литературная основа. Я присутствовал на этом обсуждении и записал его на магнитофонную пленку. Включая теперь запись, слышу интонацию обсуждения — живую, веселую, раскованную… Молодых участников не смутили сложные вопросы, которые поставили перед ними старшие — члены редакционной коллегии журнала.
Вот вкратце что они говорили.
…Обычно в театре думаешь: пусть меня развлекают, пусть мне что-нибудь изобразят. Но здесь мы все сопереживали, самим хотелось принять участие в происходящем… Затронуты многие важные проблемы жизни молодежи… Молодость всегда переживает период «бури и натиска»… Конечно, образ Эдгара сильно заострен, но что-то от его характера есть во многих других молодых людях… То, что делает Эдгар, конечно, не всегда правильно, но он действует, а каждому хочется действовать самому… У нас на стройке среди учеников нередко сталкиваешься со сходными проблемами, например, когда вручную приходится делать то, что гораздо лучше может сделать машина. Встречаются и сходные конфликты между мастерами и учениками. Но зато есть и такие люди, как Заремба, который понял Эдгара… Эдгар вызывает симпатию, несмотря на свои ошибки… Он еще не знает правильного пути, но он ищет. Гем и интересна эта пьеса, что она заставляет задуматься о многом…
…Да, характер и судьба Эдгара не типичны для современной молодежи ГДР, но разве мы не встречаем в жизни юношей и девушек с трудными характерами и нетипичными судьбами? И разве можем отмахнуться от них? На кого мы их тогда оставим? Кому отдадим?
И разве достаточно, говоря об Эдгаре, сказать только, что он «нетипичный» или даже «отрицательный»? Почему же мы тогда так сочувствуем ему? Может быть, потому, что он очень меняется и в конце своего короткого пути совсем не такой, как в начале?
Молодой строительный рабочий находит в Эдгаре немало отрицательных черт: «У нас на комбинате есть молодые люди, похожие на Эдгара… В конфликтной комиссии, в которой я состою, нам приходится разбираться с подобными случаями, а они иногда граничат с асоциальным поведением». Никто из молодых участников обсуждения не собирается подражать Эдгару, но каждый готов размышлять о нем, готов принять его в свою среду и протянуть руку помощи.
Молодым понравилось, как естественно слились в этой вещи темы любви и дружбы, созидательного труда в коллективе, освоения классического наследия. О наследии, как таковом, они, правда, не говорили, но единодушно признались, что им и их сверстникам и в голову бы не пришло прочитать или перечитать роман Гёте «Страдания молодого Вертера», если бы не Эдгар Вибо. Впрочем, о том, как часто люди с пиететом величают Гёте «князем всех поэтов» и как редко, чтобы не сказать никогда, не читают его, говорили и старшие участники дискуссии, а сам Пленцдорф на обсуждении в «Зинн унд форм» признался, что прочитал «Вертера», будучи уже совсем взрослым, причем читал первый раз почти с тем же чувством, что и Эдгар Вибо.