– Ее первенец?
Он кивнул.
Я попытался представить себе, кто бы тут мог предложить ей такое утешение. Пожалуй, всякий. Таков был подход в то время. Смерть ребенка перестала быть обычным явлением, как в старые времена, но прежнее отношение к ней пока сохранялось.
– А как вы себя чувствуете? – спросил я.
Таллок пожал плечами.
– Природа, что поделаешь, – сказал он. – Но даже овца не оставляет мертвого ягненка. Джон Петри теперь умирает?
– Не могу сказать. А почему вы спрашиваете?
– Я смотрю за его овцами и собакой. Собака не сидит на месте, убегает.
В это время дверь отворилась, и к нам вышла миссис Таллок – Дейзи[2] – в полном соответствии со своим именем, смятый цветок. Бледная, белокурая, маленького роста, она едва доставала мужу до плеча. Я подумал, что она слышала наши голоса, и надеялся, что и весь разговор.
– Миссис Таллок, – сказал я. – Меня зовут доктор Спенс. Вы уверены, что чувствуете себя настолько хорошо, чтобы выписаться?
– Да, спасибо, доктор, – сказала она почти шепотом. Издалека эту взрослую замужнюю женщину можно было принять за шестнадцатилетнюю девочку.
Я посмотрел на Таллока и сказал:
– Как вы доберетесь до дому?
– На машине «Скорой помощи», нам сказали, подвезут, – сказал он не совсем уверенно. – Или дойдем до остановки почтового автобуса.
– Давайте я поговорю с мистером Муди, – сказал я.
Муди, по-видимому, ничего не знал о том, что Таллоков обещали подвезти, и особого энтузиазма не выказал. Настаивать, имея дело с человеком, который мне в отцы годился, было неловко, но дать слабину сейчас значило бы сильно осложнить наши отношения в будущем.
– Я не позволю женщине в положении миссис Таллок ловить машину на пустоши. Садитесь за руль, мистер Муди.
Рядом с полевой машиной «Скорой помощи» я увидел разбитый «Райли-Роудстер», отслуживший уже не меньше двенадцати лет. Старая машина Лофтона, которой мог пользоваться и я.
Пока Таллоки садились в «Скорую помощь», я сказал, обращаясь к Дейзи:
– Я зайду осмотреть вас через день-другой, – и затем, обращаясь к ее мужу: – Посмотрю, может быть, мне удастся ответить на ваш вопрос.
В кабинете меня ожидала картотека моего предшественника. Истории болезни пациентов, обращавшихся в последние полгода, он оставил на столе, и это была лишь верхушка айсберга. Со временем мне предстояло ознакомиться с историями всех жителей острова, а их насчитывалось полторы тысячи душ. Большая ответственность для одного медика, но штатных врачей не хватало. Хотя война закончилась, военных медиков демобилизовали в последнюю очередь.
Я погрузился в чтение. Прошедшая зима была особенно суровой, несколько человек умерли от воспаления легких, многие ломали конечности при падениях на обледеневших дорогах. Я прочел о рыбаках, получивших обморожения, и о трехлетнем мальчике, оглохшем после кори. Двух больных отправили на большую землю для хирургических операций, одну срочную аппендиктомию успешно провел в больничной операционной сам Лофтон.
Я понимал, что предстоит заслужить уважение островитян.
С начала октября на острове родилось десять человек. Это довольно много, жизнь здесь зависит от прироста населения. Большинство детей благополучно росли, одна семья уехала. Миссис Флет родила седьмого ребенка без осложнений. Но была и Дейзи Таллок.
Я просмотрел ее историю болезни. Лофтон сделал записи всего несколько дней назад, они были неполны. Он писал трясущейся рукой, и я подумал, что на исход родов могло повлиять его состояние. Не его ошибка, а то, что его позвали через тридцать шесть часов с момента начала схваток у Дейзи. Может быть, повитуха вызвала его слишком поздно. Ко времени его вмешательства сердцебиение у плода уже не прослушивалось, и родоразрешение было возможно лишь при помощи щипцов.
Я совсем забыл о времени, так что совершенно не ожидал появления миссис Муди с подносом.
– Не вставайте, доктор, – сказала она. – Я вам чай принесла.
Я положил историю болезни на стол корешком вверх и отодвинул назад стул. Для одного дня, пожалуй, достаточно.
– Мертворожденный ребенок Таллоков. Это был мальчик или девочка?
– Этим занимался доктор Лофтон, – ответила миссис Муди. – Меня там не было, я не видела. Теперь это уже не важно, ведь верно?
– Мертворожденных следует регистрировать, – сказал я.
– Как прикажете, доктор.
– Таков закон, миссис Муди. Как поступили с трупом?
– Он в убежище. Ждет гробовщика. Это у нас самое холодное место. Гробовщик заберет его перед следующими похоронами.