Маленькая мастерская на «Хадсон Квин» втиснута в углу машинного отделения. Когда я спускалась по трапу, пламя несколько раз вспыхнуло, а потом совсем погасло. Сразу стало темно как в могиле. Но мне не нужен свет, чтобы ориентироваться в своем машинном отделении. Я наощупь пробралась к верстаку и сняла с полки канистру с керосином.
И вдруг у меня возникло чувство, что я не одна в темноте.
Это был запах. Очень слабый запах. Причем такой, какого здесь быть не должно. Но не то чтобы совсем незнакомый.
Я замерла, насторожив все органы чувств. Ничего слышно не было, кроме легкого треска, издаваемого самой лодкой. Наконец я открыла канистру, залила керосин и включила лампу.
Понятное дело, в машинном отделении никого не было. Я чувствовала себя немного глупо. Страх темноты мне несвойственен.
Но чужой, посторонний запах так и витал в воздухе. Мне не почудилось. Я посветила на верстак, заваленный инструментами, тряпками, деталями механизмов и всякой мелочью.
Потом посмотрела вниз, на слани. И там действительно кое-что лежало.
Это было перо.
Черное птичье перо с серыми обтрепанными краями.
Я подняла его и осторожно понюхала. Теперь я узнала этот затхлый, немного кислый запах.
Перо принадлежало петуху Харви Дженкинса. В этом сомнений не было.
Но как, скажите на милость, оно сюда попало?
Ответ был прост, я сразу все поняла: Петух потерял его в тот самый первый раз, когда мы только познакомились с Дженкинсом. Ведь Старшой водил их по всему боту.
Довольная тем, что решила эту небольшую загадку, я бросила перо в мусорное ведро и вернулась на камбуз допивать свой чай.
Скоро я лежала в койке. За иллюминатором над рекой плыли облака тумана. Вдалеке угадывался безлюдный портовый мол, освещенный одиноким бледно-желтым газовым фонарем. За бортом тихо клокотали волны, слабо поскрипывали натянутые швартовы.
Перед тем, как я уснула, в голове пронеслось:
Почему же я раньше не заметила это перо?
Ведь прошло целых две недели с тех пор, как Харви Дженкинс и его петух спускались в машинное отделение «Хадсон Квин» со Старшим. А после этого я почти каждый день работала в мастерской.
Разве я не должна была увидеть это перо раньше?
Или почувствовать запах?..
8. Нарушение договора
Утром я проспала и на два часа опоздала на работу в скрипичную мастерскую. Синьор Фидардо ничего не сказал – он просто отвел меня в кафе «Нова-Гоа» и угостил кофе и сэндвичами с сыром.
– Как ты? – спросил он, внимательно изучая меня.
Я пожала плечами. Несколько раз за ночь меня будили кошмары. О чем были эти сны, я не помнила. Но какая-то притупленная грусть никак не покидала меня.
Синьор Фидардо немного подумал, прежде чем продолжить:
– Сорок лет назад я сам приехал сюда на эмигрантском судне из Калабрии. Когда мы шли по Средиземному морю, среди пассажиров третьего класса случилась вспышка оспы. Их везли в трюме, как скот. Вокруг нищета и грязь – инфекция распространялась с бешеной скоростью. Видеть это было невыносимо…
Он замолчал и какое-то время сидел, погруженный в свои мысли. А потом сказал:
– Так что, думаю, я понимаю, что ты пережила в эти дни. Вот и все, что я хотел сказать.
Я благодарно кивнула.
Когда рабочий день в мастерской подошел к концу, я села на трамвай и доехала до Руа-да-Муэда, чтобы отработать свою последнюю смену в качестве смотрителя карусели. Завтра парк аттракционов снимался со стоянки и отправлялся в следующий город.
Первый, кого я встретила, придя на место, был сам директор Брокдорфф. Он стоял, раскачиваясь на пятках, сунув большие пальцы под ремешки помочей, на которых держались его вытянутые кальсоны.
– Салли Джонс! – рявкнул он. – Вот ты где! Я думал, тебе можно верить, но, как видно, ошибся. Знаешь ли ты, что значит нарушить договор?
Я посмотрела на него, и на меня навалилась бесконечная усталость. У меня не было никаких сил выслушивать поучения.
– Надеюсь, ты понимаешь, что мне придется существенно сократить твое жалованье? – продолжил коротышка, и я заметила довольный блеск в его глазах. – Ты не явилась на работу два вечера подряд. Вместо обещанных двадцати четырех эскудо, которые ты получила бы, если бы не нарушила договор, я, к сожалению, могу заплатить тебе только пять. И это еще очень щедро с моей стороны!