На большие праздники, например на Троицу, «сакральный зал» украшался зеленым и синим флагами. К сожалению, опрошенные Вальтером Паапе свидетели не смогли вспомнить, какие символы были на них изображены. В соответствии с принципами, разработанными Ланцем-Либенфельсом, «новые тамплиеры» из Дитфурта попытались придать своему «сакральному залу» круглую форму. Ланц-Либенфельс писал по этому поводу: «Круглое здание является технологически старейшим типом строений, а потому позже стало почитаться как священное. Эта форма применялась для возведения типичных культовых построек». Сакральный характер зала должны были также подчеркивать три колонны, которые, кроме всего прочего, подпирали потолок пещеры. В самой крупной нише находилась фисгармония. В центре зала находился каменный алтарь, который был накрыт специальной плитой. В ней имелось углубление для жертвенника. Судя по всему, алтарь был украшен подсвечниками. Опрошенные Паапе свидетели, которые еще детьми проникали в пещеру, вспоминали, что в ней стоял сильный запах ладана, а также можно было найти остатки древесного угля. Когда десятилетиями позже было обследовано здание «братских келий», то в подвале были обнаружены деревянные подсвечники, бочонок с ладаном и «небольшой ковчег».
Во время своих ритуалов братья ориентировались на действия, напоминавшие монастырскую службу. В своих предписаниях относительно церемоний и культовых действ Ланц-Либенфельс писал: «Ритуал и молитва должны быть направлены на членов монашеского ордена. На них должна оказывать влияние ритмичная музыка и связанный с ней молитвенный хор. Они должны объединяться в единый мощный поток, образующий летящее тело молитвы. Поэтому тамплиеры, которые живут ритуалами ордена и молитвами ордена, пребывают в согласии с правдой и действительностью. Вследствие этого они находятся в гармонии с Вселенной, наукой и практическими действиями».
Из «сакрального зала» в самые нижние помещения пещеры вела широкая лестница. Она была замурована членами дитфуртского филиала «Ордена новых тамплиеров». Химический и строительный анализы показали, что кладка была выполнена из того же материала в то же время, что и каменная стена, установленная при основном входе в пещеру. В стену, которая отгораживала проход в нижние помещения, был вделан витраж, на котором был изображен Архангел Михаил, сражающийся с драконом. Этот витраж не дошел до нашего времени — он был разрушен. У «новых тамплиеров» было весьма почтительное отношение к Архангелу Михаилу, так как он воспринимался (и не безосновательно) как «передовой боец» Бога, направленный на борьбу против сил зла. Не только в традиции «новых тамплиеров» было принято изображать Архангела в рыцарских доспехах, поражающего дракона копьем. О символике Архангела Михаила Ланц-Либенфельс писал: «Это иероглифическое описание титаномахии доисторического времени, когда двуполый и окрыленный предок ариогероической расы порождал гоминидного дракона при помощи своей электро-биотической силы». К слову сказать, 29 сентября, когда праздновался день Архангела Михаила, в Дитфурт со всей Германии съезжались «новые тамплиеры». До сих пор остается невыясненным, был ли в Дитфурте сам Ланц-Либенфельс. Известно, что в 1930 году он присутствовал на крещении Вайтбрехта, которое происходило в Байерсбронне. Этот населенный пункт находился недалеко от Дитфурта. Поэтому было логично предположить, что Ланц-Либенфельс, прибывший на крестины из Венгрии, наверняка на некоторое время заглянул в эрцприорат Штауфен. Хотя документальных подтверждений этому не сохранилось.
Интересным кажется вопрос, как складывались отношения между местным населением Дитфурта и «новыми тамплиерами». Как уже говорилось, в Дитфурт на крупные праздники и летние каникулы прибывало множество братьев из разных городов Германии. Некоторые из них останавливались в этом местечке на несколько дней, некоторые — на несколько недель. Прибыть в эрцприорат Штауфен можно было двумя путями. Либо железной дорогой до станции Гутенштайн, либо на автомобиле. Прибывавшие гости поначалу останавливались в привокзальной гостинице. Позже, если они не имели возможности разместиться в «братской келье», они могли рассчитывать на пансионат «Байль», который располагался рядом с железнодорожной станицей. Отсюда можно было без проблем добраться пешком до Дитфурта. Это занимало не более 20 минут. Некоторые из немецких исследователей предполагают, что, собственно, первым немецким заведением «Ордена новых тамплиеров» был не эрцприорат Штауфен, а именно привокзальная гостиница. Впрочем, подобные версии являются голословными.
Прибывшие в Гутенштайн «новые тамплиеры» могли поручить донести багаж до Дитфурта деревенским парням, за что обычно платили 50 пфеннигов. Принимая во внимание, что столько стоили полтора часа работы деревенского каменщика, едва ли есть основания подозревать, что работавшие носильщиками молодые люди были недовольны. Нельзя также забывать о том, что многие из «новых тамплиеров» во время летних каникул прибывали в Дитфурт вместе с семьями, в том числе детьми. Это неизбежно приводило к контактам с местными детишками. Поскольку в «сакральный зал» и «братскую келью» могли входить только мужчины, то дети должны были развлекать сами себя. Они охотно принимали участие в деревенских играх. Контакты же между взрослыми более редки. Они носили в большей степени хозяйственный, но все-таки добрососедский характер. Местные крестьяне охотно продавали «новым тамплиерам» продукты, за что получали наличные деньги. В годы Веймарской республики (особенно после кризиса 1929 года) в отдаленных деревнях деньги были большой редкостью — люди вели натуральное хозяйство. Кроме этого имеются свидетельства того, что граф Хохберг мог давать незначительные суммы в долг местным крестьянам. Но все-таки нельзя отрицать того факта, что «новые тамплиеры» пытались держать дистанцию, хотя она не была вызывающей или критической. Наверное, филиал «Ордена новых тамплиеров» доставлял больше всего беспокойства местному католическому священнику. Как-то он захотел провести просветительную беседу с «новыми тамплиерами», но те отказались разговаривать. Имела ли эта история продолжение, до сих пор остается неизвестным.
Рассказ о германских «новых тамплиерах» будет не полным, если не упомянуть проект, который был реализован братьями из Холленберга на севере Германии. Несмотря на то что со временем большая часть «новых тамплиеров» предпочла перебраться из Холленберга в Венгрию в Мариенкамп, жизнь ордена в этих краях не остановилась. С инициативой возобновления деятельности этого филиала выступил Георг Хауэрштайн-младший. Он был сыном того самого Георга Хауэрштайна, который установил на могиле своей супруги первое надгробие со свастикой. Присоединившись к Шмуде в 1922 году, Хауэрштайн-младший (фра Эберхард) мечтал создать собственное пресвитерство в окутанной мифами и легендами Люнебургской пустоши. В 1926 году он продал свое имение и приобрел землю на берегу Балтийского мора. Именно здесь он начал строительство подобия небольшого замка, который получил название Хергесбург. Поскольку денег на возведение здания не хватало, то Хауэрштайну пришлось основать специальный фонд, в который делали пожертвования «новые тамплиеры», находившиеся в Венгрии и Австрии. Открытие новой структуры ордена и освящение Хертесбурга произошло 8 ноября 1927 года. Расположившаяся в нем община связывала себя с тайнами средневекового храма и исчезнувшим мифическим городом Ретра, которые кое-кто из ариософов считал прародиной ариогероической расы. Вопреки информации, которая была приведена в книге Николаса Гудрика-Кларка, эти территории никогда не были конфискованы национал-социалистическими властями. Однако это не меняет сведений о том, что в середине 30-х годов Хауэрштайн предпочел перебраться в Баварию, когда основал новое пресвитерство в местечке Путгенхоф.