– Ты… – начала было Эмми, но Джек поспешно перебил её.
– Да. Я сам хотел оживить отца. Я думал… то, что не получилось у мастеров, – он виновато глянул на Лестора, – может получиться у сына. За неделю я заново выковал все детали, собрал его тело, изменил некоторые микросхемы. Но он так и не поднялся, не издал ни звука. А ведь я сердцем чувствую: он не умер. Мы все что-то упускаем… Но что?
Наступила тишина.
Лестор сочувственно поглядывал на Джека, ребята стояли, опустив головы.
– Прости, – вдруг взволнованно спросила Эмми. – Ты говоришь… сердцем? Погоди! Я сейчас!
Эмми опрометью бросилась к двери, помчалась по тропинке прочь от кузницы – только пятки сверкали.
– Чего это она? – Эрик повернулся к Бэкки и поперхнулся: девушка смотрела перед собой так, будто видела не Эрика, Джека и Лестора, а, по меньшей мере, трех чудовищных пауков.
– Точно! Эмми права! – взорвалась Бэкки, и это был самый восторженный взрыв, какой ребятам приходилось видеть и слышать. Поток слов вырывался из неё так быстро, что ни Эрик, ни Джек, ни тем более ставший с годами туговатым на ухо Лестор половину из них не разбирали. Но смысл поняли все.
Оказывается, во время погони за Кэндором Блэем Эмми подобрала возле старого домика Элли красное игрушечное сердце. Оно было атласное, яркое, красивое. Девочка положила его в карман и забыла. А дома вспомнила, показала игрушку Бэкки. Та фыркнула, что-то вроде: «Подбираешь всякую дрянь». Эмми не обиделась, отмахнулась, продела в сердечко ниточку и повесила на гвоздик у кровати.
– А как сердце Дровосека оказалось возле домика Элли? – медленно спросил Эрик.
Все молчали. Ответа никто не знал. Тогда Эрик обвёл друзей многозначительным взглядом.
– Всё это, проделки Блэя, – изрёк он.
И, обращаясь к одному Джеку, сказал:
– Сердце твоего отца могло быть похищено только в день катастрофы, когда вокруг… – Эрик запнулся, взгляд его сделался виноватым, голос зазвучал тише, – вокруг злополучного камня были разбросаны гайки, болты, куски железа. Словом, то, что… до этого было твоим отцом. А мы… мы слишком были поглощены свалившимся горем, чтобы заметить: как и что подобрал с земли Блэй.
– Вот! – в кузницу с шумом ворвалась Эмми, протянула Джеку мягкое шелковое сердце.
Джек дрожащими руками взял его. Да, то самое, шёлковое, набитое опилками. Сердце Железного Дровосека.
В кузнице вдруг стало тесно, шумно, говорили и обнимались все одновременно. От бега и волнения Энни раскраснелась, стала еще милее, чем всегда. Джек порывисто поцеловал её в розовую щёчку, от чего личико стало совсем пурпурным, бросился к столу, на котором все ещё лежал отец. Через несколько минут сердце уже было в груди Железного Дровосека. Лестор помог запаять дыру его в груди, ребята, затаив дыхание, ждали. Но… ничего не происходило. Эмми украдкой посмотрела на Джека. Чем больше тускнели его глаза, чем меньше в них было надежды, тем больше она почему-то чувствовала себя виноватой. Зачем держала сердце в комнате так долго? Почему не догадалась сразу, что это не игрушка?
Джек взял отца за руку, шепнул:
– Прости…
Ребята и Лестор стояли поникшие. Все молчали.
Джек уже было хотел двинуться к выходу, чтобы вывести друзей на улицу. Он уже почти принял решение сделать кузницу склепом отца. Здесь Железный Дровосек любил работать, здесь он будет покоиться с миром. Ни одна живая душа отныне сюда не войдет… Как вдруг… Отцовская ладонь в его руке дрогнула. Джек, боясь шевельнуться, перевел взгляд на лицо Дровосека: железные веки отца медленно открылись, потом также медленно разжались челюсти.
– Джек…
Глава тринадцатая
Счастливый конец
Шестеро друзей выросли. Джек и Эмми поженились – железный юноша и обыкновенная девушка из мяса и костей. Не удивляйтесь, в Волшебной стране такое бывает. На свадьбе гуляли все друзья, родные и знакомые молодоженов. Дровосек, наблюдая за молодыми, прослезился, и Страшила вытирал его слёзы платком, чтобы у любимого правителя живунов не заржавели челюсти. Лев, уже совсем старый, подслеповатый и почти беззубый, радовался событию как дитя. Коготь и Мурлин шагали впереди жениха и невесты и трясли головами. Нет, не подумайте, что они заболели, просто у них в зубах было по корзинке с лепестками роз, которые они старались вытряхнуть, чтобы устелить ими путь молодых. Мэй радовалась, что у её дочери вышло с Джеком так, как и должно было выйти. И ещё она заметила, что Эрик и Бэкки все время отставали от друзей и брались за руки.