Хорошие хозяева земли в совхозе «Красная звезда»! Приятно слушать главного агронома, у которого все заранее продумано, все обосновано. А под мечты подводится экспериментальная база — все будет проверено на месте, значит, будут найдены самые надежные варианты, приемы. Думается, что животноводы хозяйства могут быть совершенно спокойны за кормовую базу для скота.
— Но, наверное, есть и нерешенные проблемы?
— А как же. — Борис Васильевич улыбается. — Без этого не может быть, потому что жизнь выдвигает все новые, более сложные задачи. Вспомните — не так еще давно ставилась цель в масштабах страны получать стопудовый урожай зерновых. Естественно, что для Сибири этот показатель подразумевался значительно ниже. А теперь, когда урожаи у нас перевалили за двадцать центнеров, претензий стало больше, чем когда получали двенадцать.
Все это верно, конечно. Но какие же первоочередные проблемы в этом именно совхозе?
— Это не только для нашего совхоза, но вообще-то в первую очередь проблема животноводческих хозяйств, — заговорил Борис Васильевич. — Нужны высокоурожайные сорта серых хлебов. Конечно, нужны хорошие сорта и пшеницы, но нас больше волнуют такие культуры, как овес, ячмень, вика. Не так давно все они были в загоне, потому ученые прекратили заниматься созданием новых сортов этих культур, и теперь посмотрите, какая картина сложилась: высеваем ячмень сорта «винер», а ведь он создан еще в начале этого века и не обновляется. Правда, в последние годы появился новый сорт — «красноуфимский», довольно урожайный, но нынче он оказался похуже «винера». А возьмите овес. Десятки лет назад выведены сорта «победа» и «золотой дождь». Пора бы нашим ученым вывести и новые, более урожайные сорта. Думается, в новых сортах и заложен главный резерв дальнейшего повышения урожаев. — И снова повторил: — За счет агротехники больших прибавок уже не добиться.
Борис Васильевич хорошо отозвался о новом сорте вики «красноуфимский», но вот беда — трудно достать эти семена, мало их размножено.
Будем надеяться, что селекционеры услышат все же заказ производства на новые высокоурожайные сорта «серых хлебов». Тем более что не один Синев беспокоится об этом, его поддержат решительно все агрономы Сибири, да и не только Сибири.
Я заговорил о делах житейских — и прежде всего: доволен ли Борис Васильевич судьбой своей?
— Я однолюб, — усмехнулся он. — Теперь уж ясно: на всю жизнь в этом хозяйстве. Нравится мне здесь… И особенно нравится то, что в своей отрасли я полноправный хозяин! Без моего согласия никто не изменит ни севооборотов, ни агротехники, намеченной мной. Директор предоставил нам в этом отношении все права! Он никогда не отменит наших распоряжений, если они даже и ошибочны, а так иногда бывает, — улыбнулся он. — Но и в таких случаях Григорий Михайлович советует мне еще раз подумать о принятом решении. И тогда сам, как говорится, своими руками, исправляю ошибку. А нашему брату можно только мечтать о таком полном, безоговорочном доверии, так что… Ну, а насчет сибирской природы, то… Вы знаете, я вырос в Подмосковье, учился в Москве, но и в сибирской природе есть что-то свое, очень привлекательное! Ну, леса, конечно… Много в них грибов, а клубники сколько по окраинам! Я даже в свой отпуск никуда отсюда не уезжаю, ни единого раза в санаторий не ездил, хотя путевки мне предлагали. Здесь проводить отпуск приятнее, честное слово!
— Не потому ли, что агроному отдыхать приходится только зимой, а в это время и на юге…
— Почему зимой? — перебил меня Борис Васильевич. — Вы отстали. — Он улыбнулся. — Каждый год я ухожу в отпуск в июле. Что вы так смотрите?
Я действительно в недоумении. Сколько раз приходилось мне выслушивать сетования сельских специалистов, да и не только специалистов: «Отпуск получаем в зимние месяцы». А тут… Или действительно я отстал от жизни?
— Нет, мой отпускной месяц — июль, давно уже так заведено, — продолжал Борис Васильевич. — В это время посевная позади, сенокос только начинается, да он и без агронома начнется, тут от нас ничего такого особенного не требуется, здесь, пожалуй, роль инженеров возрастает — наладить механизацию. Словом, и на селе обстановка меняется к лучшему.
— Чем же занимаетесь во время отпуска?
— А чем хочу! — воскликнул Синев. — Я, например, увлекаюсь садоводством, у меня хороший сад. Увлечен и пчеловодством, завел несколько ульев. Все же очень приятно с пчелами общаться! Занимаюсь и столярной работой — это мое главное хобби. Ну, гуляю по лугам и лесам. Одним словом, и в отпускное время занимаюсь только любимым делом, — заключил Борис Васильевич.
9
Григорий Михайлович предложил посмотреть их седьмую ферму, которая занимается откормом свиней. В дороге он напомнил, что коллектив этой фермы является инициатором Всесоюзного соревнования свиноводов, успешно выполняет свои обязательства — произвести за год 38 тысяч центнеров свинины.
— Насколько мне известно, в Сибири только один совхоз в целом производит свинины больше, чем наша седьмая ферма, — говорит Ефремов. — Это Лузинский совхоз в Омской области. Нынче они продадут государству чуть побольше сорока трех тысяч центнеров мяса. Я ездил к лузинцам несколько раз, кое-что полезное мы от них переняли. Но там отстроен прекрасный свиноводческий комплекс. И вообще в их хозяйство государство вложило средств примерно в два раза больше, чем в наше, а ведь мяса-то в два раза больше сдает наш совхоз…
Да, это действительно так! И именно за это коллектив «Красной звезды» заслуживает особого уважения. По наличию капитальных помещений, хорошо механизированных, отвечающих современным требованиям, это хозяйство должно бы производить тоже примерно 45–50 тысяч центнеров свинины в год. Но здесь широко используют, как образно выразился Григорий Михайлович, все подручные средства — и домики-времянки, и просто навесы с соломенной крышей — и за счет этого добились большого увеличения производства мяса.
Городок, где откармливались свиньи седьмой фермы, расположился неподалеку от Шадринска. Огромные корпуса из железобетона, под шифером напоминали фабричные. Их, этих корпусов, здесь много, они выстроились в ряд, обнесены металлической оградой.
На ферму мы пошли в сопровождении зоотехника фермы Анатолия Доброчасова. Вот один из корпусов…
Жители его вели себя довольно шумно. Некоторые с визгом отталкивали соседа, но сразу же успокаивались, как только завоевывали место у автоматической кормушки. А те, что уже наелись, важно так разлеглись на цементном полу, вытянувшись во всю свою длину. Любопытно, что на отдых они укладывались как-то очень уж организованно — не где попало, а ближе- к стене, и ложились впритирку одна к другой, почти правильными рядами.
Мы двигались по переходу, устроенному в центре зала, над кормушками. Отсюда хорошо виден весь свинарник. Он разбит на пять секций, огороженных друг от друга оградой, в каждой секции, как сообщил Доброчасов, по пятьсот — шестьсот свиней. В углу каждой секции я заметил небольшие загородочки.
— А это санаторий, — улыбнулся Григорий Михайлович. — Сюда отбирают более слабых животных для усиленного кормления. В общей массе какие-то отстают в развитии, вот их и отбирают в санаторий, а как по-отъедятся — опять в общее стадо.
Людей в свинарнике не было, да им тут, кажется, и делать нечего. Воду свиньи пьют из автопоилок. Корма раздает машина — главный агрегат смонтирован у боковых ворот, в центре свинарника. Доброчасов продемонстрировал его работу: включил рубильник, и из главного агрегата транспортеры повезли корма в кормушки.