Снизу послышался какой-то шум. Колю высунулся в окно. Тень от их дома протянулась через всю улицу, ничего нельзя было разглядеть. Может быть, Ружа забыла ключ? Колю спросил:
— Это ты, Ружа?
Никто ему не ответил. Или он не расслышал?
— Иду, иду, — крикнул он на всякий случай, стараясь попасть ногами в домашние туфли. Ночь теплая, можно выйти в пижаме. Да и брюки неизвестно где. «Слава богу, — улыбнулся Колю, — пришла наконец!» И стискивая ключ в руке, он сбежал по лестнице. Дверь действительно оказалась запертой. По близорукости он долго возился с ключом, а когда открыл дверь, попятился. Перед ним стояла Гита, которую он не узнал сразу. Сконфуженный тем, что был в пижаме, Колю принялся извиняться.
— Пожалуйста, пожалуйста, — сказала Гита, — не стесняйтесь, мы люди свои.
Колю смутился еще больше, но все же нашел в себе силы спросить!
— Вам кого?.
— Ружу Орлову.
— Она еще не вернулась с работы.
— Ничего, я подожду.
— Как хотите.
Колю отступил, пропуская ее. Гита проследовала мимо него и начала подыматься по лестнице, даже не оглянувшись. Колю двинулся за ней.
11
Войдя в квартиру, Гита зажгла в передней свет и спросила с улыбкой:
— Припоминаешь меня?
— Не может быть! — отозвался он.
— Да, я Гита, — отрекомендовалась она.
— Теперь ясно.
— Я одна, — продолжала она, проходя в комнату, — и прошу простить, что побеспокоила тебя среди ночи, но в гостинице нет мест.
— Живете в гостинице?
— И да и нет.
Он взглянул на нее удивленно.
— Чему ты удивляешься?
— Я не удивляюсь.
— И я не удивляюсь, просто мне спать хочется, глаза слипаются.
Она зевнула сонливо и села на кушетку, застланную белым пушистым ковриком.
— Как мягко, — сказала она и прилегла, подсунув себе под голову подушку. — Извини, но мне до смерти хочется спать.
Колю растерянно смотрел на нее.
— Хорошая у вас гостиная… широкая, просторная, хоть на велосипеде катайся.
— Да, хорошая.
— Одни живете?
— Одни… с Мартином.
Гита нахмурилась. Мартин почему-то представился ей с бородой и с усами. И сейчас же в ее усталой голове возникло другое.
— Квартира ваша собственная?
— Как же это возможно?
— А почему?
— Разве частная собственность допустима?
Гита опять сдвинула брови. Она не поняла его возражения. Слишком, видно, устала. Она старательно натянула платье на свои голые колени.
— Очень извиняюсь.
Она оглянулась со вздохом, и взгляд ее неожиданно остановился на столике, где стояла пепельница с пачкой сигарет.
— Можно закурить?
Колю подал сигареты.
Поблагодарив, Гита торопливо закурила. Густой сизый дым скрыл ее лицо. Колю глядел на нее с опаской, от стеснения не зная, куда деваться.
Она жадно затягивалась и, слегка прищурясь, молча разглядывала потолок. Утомленное лицо ее, окутанное дымом, казалось призрачно далеким и привлекательным. Длинные ресницы поблескивали при свете, черные брови будто углем нарисованы, волосы рассыпались по плечам. Чем-то неуловимо приятным и соблазнительным веяло от всего ее тела. Колю удивленно и с испугом смотрел на лежавшую женщину. Вдруг, заметив, что он все еще в пижаме, Колю совсем смутился и, извинившись, вышел переодеться. А когда вернулся в брюках и клетчатой блузе, Гита уже встала с кушетки, докурив сигарету.
— Прошу прощенья, что я так нахально поступила… Но вы, писатели, разбираетесь в подобных делах, я знаю…
Она устало улыбнулась.
— Где я могу лечь?
— Распоряжайтесь моим кабинетом.
И Колю проводил ее в комнату, дверь в которую была открыта. Гита звонко застучала по паркету своими высокими каблучками.
— Это твой кабинет?
— Да.
— Тут ты и сочиняешь?
— Да.
— Как хорошо.
— Что?
— Что сочиняешь.
— Почему?
Гита не ответила, села на кушетку рядом с письменным столом и спросила:
— Как это сочиняют?
Колю усмехнулся.
— Очень просто, — сказал он, садясь за письменный стол, — вот так.
Гита с любопытством уставилась на него.
— Как?
— Так.
Колю подпер голову и вперил взгляд в стену.
— Что там?
— Сочинение.
Гита хлопнула его по плечу.
— Шутник какой!.. Ты и с Ружей так шутишь?
— Нет.
— Почему?
— Она серьезная.
— А я?
Колю смущенно умолк.
— Я не серьезная?
— Нет, почему… Серьезная… Но все же…
Она лукаво смотрела на него.
— Да или нет?