Однажды, незамеченный охраной, он проник в буковый лес за фабрикой, перемахнул через проволочное заграждение и спустился по берегу ручья в долинку, где в невысоких светлых домиках жили дети. И странное дело, он не чувствовал ни страха, ни смущения, пока полз по лесу и, словно вор, пробирался сквозь кусты, но теперь, когда он добрался до детского городка и увидел сверкающие стекла раскрытых окон, сердце у него заколотилось так, словно хотело вырваться из груди, а ноги дрожали и подкашивались, отказываясь ему служить. Он волновался, как юноша перед свиданием, и вынужден был посидеть на скамейке за кустами роз, чтобы успокоиться.
Вокруг было тихо, так тихо, что слышалось жужжание пчел над пышно распустившимися розами. Безмятежное спокойствие было разлито в этом зеленом, цветущем парке, испещренном солнечными бликами. Посреди блестело зеркало небольшого и неглубокого бассейна, обнесенного низенькой железной оградой, издали похожей на нежную кружевную каемку. Бассейн окружали скамеечки, окрашенные в желтый цвет, что придавало пейзажу еще более веселый вид; дальше открывалась картина самого городка с качелями и горками, с параллельными брусьями и железной перекладиной, тоже низенькой — как раз по росту маленьких спортсменов.
Борис с любопытством разглядывал этот миниатюрный стадион и умилялся при мысли, что здесь вместе с другими детьми играет, бегает и кричит его дочурка. Хотелось подойти поближе — осмотреть и качели, и горку, но он боялся, что его заметят, да и пора уже было возвращаться. Поскорее бы увидеть девочку! Но в городке почему-то никого не видно и не слышно.
Не вытерпев, Борис решил выяснить, почему дети до сих пор не выходят играть. Он прошел мимо бассейна к солнечному домику с колоннами, который издали казался просто сказочным. На открытую террасу вышла женщина в белом халате и, окинув его подозрительным взглядом, спросила довольно сердито:
— Что вам здесь нужно, товарищ?
— Дочь свою хочу увидеть, Валю.
Женщина раздраженно ответила:
— Отец нашей Вали — товарищ Манчев… А вы кто такой?
— Как так? — вспыхнул Борис. — Я ее отец.
Женщина повернулась к нему спиной, скомкала тряпку и, начав протирать стекла, добавила:
— Ни разу вас тут не видела… А товарищ Манчев каждый день приходит.
Борис сел на каменную ступеньку и, помолчав с виноватым видом, рассказал уборщице свою печальную историю. Женщина выслушала его не без любопытства и, смягчившись, доверительно сообщила, что дети ушли на Папоротниковую поляну, вернутся к обеду, а потом будут отдыхать в кроватках.
Борис сердечно поблагодарил добрую женщину и поспешил на поляну. Дети, как сказал ему лесничий, ушли к речке за луговыми цветами. Борис кинулся на луг, но и там не застал ребят. Они перешли через деревянный мостик и прошли обратно по другому берегу речушки. Так объяснили ему встречные лесорубы. Борис бродил по тропинкам, взбираясь на пригорки, осматривал зеленые поляны — детей нигде не было, они будто нарочно прятались от него. Вернувшись к главному входу, он узнал от сторожа, что малыши, выстроенные попарно, длинной колонной только что вошли на территорию. Борис снял фуражку и вытер вспотевшее лицо. В это время из-за ограды донеслась радостная песенка маленьких туристов, возвратившихся из долгого похода. И Борису невольно вспомнились слова незнакомой женщины, смысл которых показался ему сейчас еще страшнее: «Отец нашей Вали — товарищ Манчев… А вы кто такой?» И тоска по ребенку сильней защемила сердце.
Борис, разумеется, не отчаивался. Законного права никто у него не отнимет. Рано или поздно правда восторжествует. Мешают, конечно, гордость и амбиция — родимые пятна прошлого нелегко стираются. Но ведь победил же Борис в борьбе с Беглишки, победит и в борьбе с Яной, докажет свое право на ребенка, плоть от плоти его!
В таком настроении слегка подвыпивший Борис отправился в тот день на новый стадион, где должен был состояться футбольный матч. Он помнил, как сооружался этот стадион! Одни хотели, другие возражали; одним нравилось выбранное место, другим не нравилось… Заседания, разговоры… А дело на точке замерзания… Пока наконец не вмешался он, Борис. Но и потом какую борьбу пришлось выдержать, сколько было подводных камней… Он, конечно, настоял на своем, ведь все делалось в интересах горожан. После-то все радовались, и каждый старался приписать заслуги себе… А кто подал идею, кто боролся с предрассудками — об этом никто и не вспомнит. Впрочем, черт с ним, он всегда отличался скромностью!