Так он и жил до самой своей смерти. В память его веселой жизни на его могильной плите соседи написали эпитафию!
Новелла XXIII
О том, как мастер Пьер Фефе обзавелся даровыми сапогами, и о Зубоскалах Ла-Флеша Анжуйского
Еще совсем недавно в городе Анжере[170] отличался один пройдоха по имени мастер Пьер Фефе,[171] человек необыкновенно остроумный и изобретательный, но не причинявший большого вреда, помимо тех случаев, когда он проделывал вийоновские фокусы,[172] ибо
одобрявший пословицу: владей добром, коли взял молодцом. Правда, он делал это так мило и искусно, что к нему не питали большой неприязни и только посмеивались над его проделками, держась от него, разумеется, как можно дальше.
Рассказывать обо всех его проделках слишком долго, и поэтому я выберу из них только одну, и притом не самую заурядную, чтобы вы могли убедиться, что и прочие кой-чего стоили. Однажды ему пришлось так спешно уезжать из Анжера, что у него не было времени надеть сапоги. Да что сапоги! У него не было времени даже оседлать лошадь, ибо за ним гнались по пятам. Но он был так пронырлив и находчив, что в двух шагах от городских ворот сумел завербовать у какого-то бедняка, возвращавшегося в деревню, кобылу, уверив его, что, проезжая через его деревню, он возвратит лошадь его жене. А так как погода была довольно плохая, то он забежал на гумно, где искусно изготовил себе новые сапоги из сена, а затем вспрыгнул на кобылу и так пришпорил, или, точнее, прищелкнул ее пятками, что добрался, хотя и весь вымокший и в самом плачевном состоянии, до Ла-Флеша.[174] Это обстоятельство повергло его в большое уныние, а к довершению несчастья, когда он проезжал по городу, где пользовался славой седого волка,[175] как и везде, его заметили Зубоскалы (так прозвали жителей этого города за их насмешничество) и начали над ним всячески издеваться.
– Мастер Пьер, – кричали они, – ты сегодня выглядишь героем! Видно, задали тебе хорошую баню! – Мастер Пьер, не оброни шпаги! – Ты похож на святого Георгия верхом на кобыле![176]
Кроме того, сапожники принялись смеяться над его сапогами:
– Ах, что за райское житье для нас наступило! Лошади будут есть у хозяев сапоги! – говорили они.
Нашему мастеру Пьеру не пришлось даже прикоснуться ногами к земле, и Зубоскалы принялись его вышучивать тем более охотно, что он сам любил подшутить над другими. Он терпеливо переносил их насмешки, пока наконец ему не удалось укрыться от них в гостинице, где он решил привести себя в надлежащий вид. Отогревшись немного у огня, он решил отомстить им за эту встречу и, сообразуясь со своим временем, а также и нуждами, придумал хороший способ отомстить пока сапожникам, надеясь, что бог поможет ему отомстить когда-нибудь и остальным: крайне нуждаясь в сапогах, он придумал способ обзавестись ими за счет сапожников. Притворившись, что плохо знает город, он спросил у хозяина, нет ли тут поблизости каких-нибудь сапожников. Он-де должен был очень спешно выехать из Анжера по одному делу и не успел надеть дорожные сапоги и шпоры. Хозяин ответил, что сапожников тут сколько угодно.
– Ради бога, – сказал мастер Пьер, – позовите мне какого-нибудь, любезный.
Хозяин исполнил его просьбу. Приходит сапожник – случайно один из тех, которые над ним смеялись.
– Друг мой, – сказал ему мастер Пьер, – не можешь ли ты сделать для меня к завтрашнему утру пару сапог?
– Конечно могу, сударь, – ответил сапожник.
– Но они мне понадобятся за час до рассвета.
– Они будут вам готовы к любому времени, сударь.
– Ах, друг мой, прошу тебя, поторопись же с ними! Я тебе тотчас же заплачу.
Сапожник снял с него мерку и ушел. Немедленно же после его ухода мастер Пьер посылает слугу за другим сапожником, будто бы не сойдясь с первым в цене. Сапожник пришел, и ему было сказано то же, что первому, то есть чтобы сапоги были готовы за час до рассвета, что за ценой дело не постоит, лишь бы они были из хорошей коровьей кожи, причем фасон был указан тот же, что и первому. Сняв мерку, ушел и этот. На другой день, утром, в назначенный час, мастер Пьер посылает за первым сапожником, и тот приносит уже готовые сапоги. Мастер Пьер надел правый сапог. Сапог оказался впору, словно печатка или словно он был сделан из воска или из чего хотите, ибо восковые сапоги плохая вещь, ну, словом, сапог был сшит отлично. Но, надев левый сапог, он притворился, что ему жмет ногу.
– Ах, друг мой, ты мне делаешь больно. Эта нога у меня немного распухла от жидкости, которая перетекла в нее сверху. Сапог тесен, но это можно исправить. Поди, дружок, надень еще раз на колодку. Я могу подождать часок.
Когда сапожник ушел, мастер Пьер скорехонько разул ногу и послал за вторым сапожником, а в то же время велел снарядить лошадь и рассчитался с хозяином. Приходит второй сапожник, тоже с сапогами. Мастер Пьер надевает левый сапог – сапог оказывается как раз по ноге, но с правым сапогом он поступает так же, как с левым у первого сапожника – отсылает его в поправку: сделать немного пошире. Тотчас же, как только этот сапожник ушел, мастер Пьер надевает на правую ногу сапог первого сапожника, садится на свою кобылу, в сапогах со шпорами (которые он себе купил потому, что у него не было времени надуть зараз столько народу), и давай пришпоривать! Он уже проскакал мимо, когда наши сапожники явились в гостиницу, держа в руках по сапогу. Они осведомились друг у друга, для кого эти сапоги.
– Для мастера Пьера Фефе, – сказал один, – он велел мне сделать этот сапог немного пошире. Он был ему тесен.
– Как? – вскричал другой. – Да ведь и я разводил для него же этот сапог.
– Врешь! Не для него!
– Для него! Разве я не говорил с ним сам? Разве я его не знаю?
Пока они препирались, подошел сам хозяин и спросил их, кого они тут ждут.
– Вот сапог для мастера Пьера Фефе, – говорит один. Другой – то же.
– Вам придется подождать, пока он не заедет сюда на обратном пути, – сказал хозяин. – Если он нигде не останавливался, то едет теперь уже, наверное, далеко.
Вот в каких дураках остались наши сапожники!
– Что же нам теперь делать с этими сапогами? – спрашивали они друг у друга и решили наконец разыграть их в конданаду,[177] ибо оба сапога были одинакового фасона.
А мастер Пьер продолжал весело улепетывать, довольный тем, что он одет несколько наряднее, чем накануне.
Новелла XXV
О том, как конюх возвратил советнику его прежнего старого мула, выдав его за молодого
У одного советника судебной палаты был мул, которого он держал около двадцати пяти лет, а также конюх, по имени Дидье, ходивший за этим мулом лет десять – двенадцать. После своей долгой службы конюх попросил у советника увольнения. Получив хорошее вознаграждение, он стал барышничать лошадьми, продолжая, однако, посещать дом своего бывшего хозяина и предлагая ему услуги, словно был по-прежнему его слугою.
Через некоторое время советник, обратив внимание на то, что его мул сильно постарел, сказал Дидье:
– Вот что я тебе скажу. Ты знаешь моего мула – я был им весьма доволен и теперь крайне сожалею, что он так постарел. Хотя я и не надеюсь заменить его таким же, но все же прошу тебя подыскать мне какого-нибудь другого. Ты не нуждаешься в указаниях, ибо отлично знаешь, какой мне нужен.
Дидье сказал ему на это:
– Сударь, у меня в конюшне есть, кажется, весьма хороший мул. Я с удовольствием дам его вам на некоторое время. Если он вам понравится, то мы сойдемся и в цене, если нет – я возьму его обратно. Вот мое слово.
Советник велел конюху привести этого мула и отдал ему старого, чтобы он сбыл его с рук.
Взяв старого мула, конюх немедленно же подпилил ему зубы, обтер его соломою, вычистил скребницей и так подкормил его, что тот принял вид еще вполне годного животного. Советник же, испытав нового мула, остался им не вполне доволен. Вскоре он заявил конюху;
171
172
173
Своеобразная пародия (скорее подражание) на известное сатирическое стихотворение Клемена Маро «Баллада о брате Любене».
176
Святой Георгий в христианской иконографии всегда изображается верхом на коне и с копьем в руке.