— Здравствуйте, доктор.
— Здравствуй, Сергей. С чем пожаловал?
— Мне, как всегда, нужны лекарства. Ле-кар-ства. Как инструмент вашего л é карства. Одно из них на «А», для сна, другое на «А», для настроения. Спать и улыбаться, просыпаться и тоже улыбаться. И еще мне надо сделать укол. Хороший, качественный, добротный, монументальный, в граните, в бронзе, Церетели идет к черту, для долгой и счастливой жизни, про лонга вита. Да, точно. Пролонг. [12]Пролон-Г. На «Г».
— Понял тебя, Сергей. Уже выписываю, сейчас получишь все бесплатно.
— Это правильно, что бесплатно. Потому что платно — это бес. Это зло. Зло. Деньги. Деньги любят счет. Счетчики они любят, из людей счетчики делают. Родня меня на счетчик хочет поставить — пенсию отдай, соцпакет отдай. Им все мало. А самим Путин доплачивает. Ходит и доплачивает. Подбрасывает конверты. Дед Мороз. Который по снегу. И по льду. И Александр Невский. Который тевтонцев выгнал. И шведов. Каких шведов? А которые воры. Хотя воров среди них нормальных с тех пор не осталось. Одни немцы. И взяточники. Россию взять хотели. НАТЕ! ВО-ОТ!! ХРЕН ВАМ, А НЕ МОСКВА!!!
— Да ладно тебе, Сергей, переживать. У нас граница на замке. Ни катафалк не проползет, ни бронепоезд не промчится.
— Ха! Что толку парадный вход запирать, когда черный нараспашку. Южный. Восточный. Они, мои родственники, та еще орда. Татаро-монголы латентные. Нагайки с луками попрятали. А сами не родные, а усыновленные. Гэсы. Их Гэсэр прогнал, потому что они произошли от змей, а здесь их усыновили. Родственники. Однофамильцы. Не тому, кто на мега-яхте. А то и его бы в дурдом сдали, а яхту отобрали. Родственники. Родствен-НИКИ. НИКИ. Думают, раз к Нике примазались, так сразу и победили.
— Неужто снова тебе козни строят да по миру пустить хотят?
— Нет. Нет. Они могут хотеть. Но не захотят. Потому что я им не позволю. Они у меня в голове этого хотят. А я выпью тот на «А», который для настроения, — и они будут улыбаться. А когда вечером выпью «А», который для сна, — они тоже лягут спать. А сейчас пойду, сделаю пролон-Г, и запру их в голове, и они перестанут мысленно со мной говорить. Мне ведь много для счастья не надо, доктор. Я до денег не жадный. И для женщин не опасный. И родственников люблю. Только пусть сидят в голове, улыбаются И МОЛЧАТ!!!
Приходила мама с великовозрастным сыном. Требовала непотребного — дескать, он не знает, что я привела его лечиться от алкоголизма. Действуем так, доктор: я его завожу под предлогом проконсультироваться, а вы быстро погружаете его в гипнотический транс и быстро кодируете. Была очень удивлена и возмущена отказом.
Одной тайной меньше
До сих пор доподлинно не известно, откуда берется шизофрения. Если для врачей этот вопрос имеет прикладное значение, для незаинтересованных людей — чисто теоретическое, чтобы повысить образовательный уровень и выдохнуть (фух, мол, а меня пронесло), то для пациентов он самый что ни на есть животрепещущий. Для той их части, которая понимает, что они больны, я имею в виду. Отчаявшись найти внятный ответ, они включают свою, зер безондер, [13]логику. Так рождаются новые теории, одна зубодробительнее другой.
Эльвира (пусть ее зовут так) имеет солидный стаж болезни. Ее не надо уговаривать пить лекарства, скорее даже наоборот — приходится порой применять дар убеждения и личное обаяние, чтобы она там без фанатизма. Отлежав в очередной раз в стационаре (к ее счастью, это случается нечасто), она пришла на прием, окрыленная идеей и полная решимости донести ее до врача. Увернуться не было никакой возможности — амбулаторный прием, знаете ли…
— Доктор, в стационаре мне очень помогли, у меня в голове все встало на свои места, мир больше на части не разрывается. То есть почти не разрывается. То есть разрывается, но я выпиваю таблетку феназепама или сибазона, [14]и он больше не разрывается. Но не это главное. Я теперь знаю, откуда у меня шизофрения.
— Эля, не томи, я весь внимание.
— Раньше я была уверена, что я не шизанутая, а дебиловатая. Но это по молодости. А теперь я точно знаю, что у меня шизофрения. Мне и Бог о том же говорил, но я не слушала, думала — галлюцинация. А ведь Он правду сказал. Правду же?
— Истинную. Только, может быть, это все же галлюцинация была?
— Доктор, что вы смыслите в моих галлюцинациях! Они когда бывают, они не представляются, а этот голос сразу — так, мол, и так, Эля, Я — Бог.
— Не поспоришь…
— Точно, я пробовала, а мир сразу хрясь — и на части. Ну, думаю, ладно, раз даже Бог говорит, что у меня шизофрения, то надо же узнать — откуда она у меня? Мама говорит, что в роду все нормальные. Правда, гляжу я на нее порой и понимаю — нет, не все, ой, не все… Ну да ладно, с генетикой яснее не стало, копаю дальше. И долго бы ходила кругами, но тут загремела в стационар, а там новое лечение подобрали, вот и появилась в голове абсолютная ясность.
— Что-то меня немного пугает твоя абсолютная ясность, но кто бы меня спрашивал… До чего додумалась?
— Это все мои занятия оккультизмом в дикой юности.
— Ну, к юности ты неоправданно строга, а вот оккультизм — штука действительно коварная для неподготовленной психики.
— Да, но я-то шла к Богу! Для меня медитация была способом поговорить с Богом, но перед медитацией нужно очистить все каналы, и я так старалась, что весь негатив из меня в одночасье по каналам хлынул — и порвал их в лоскуты. Тогда я попала в больницу в первый раз. Или во второй. Не помню. А потом я решила заняться холотропным дыханием, чтобы все же добиться своего и поговорить с Богом.
— Ты поразительно настойчива.
— А у меня было о чем спросить. Так вот, стала я дышать, стала второй раз переживать рождение, а потом почти дошла до прошлой жизни, но получился передоз кислорода. И стала я кислородной наркоманкой.
— Слушай, это вообще новое слово в современной наркологии! С тобой что ни визит — то открытие. Это как это?
— Очень просто. Мне с тех пор стало постоянно словно бы не хватать кислорода. Поволнуюсь — не хватает. Погружусь или пробегусь — не хватает. Начинаю глубоко дышать — на какое-то время становится лучше, но потом все тело начинает гудеть, а иногда случается натуральная ломка. Не могу я без кислорода, зависимость у меня.
— Скажу тебе по секрету: мы тут все немного наркоманим этим газом. Штука сильная, привыкание вызывает с первого вдоха. Эля, давай я расскажу тебе о том, что происходит при гипервентиляции…
— Нет! Вот этого не надо. Я тоже читала про нее, но Бог сказал: ты, Эля, кислородная наркоманка. И каналы энергетические у тебя порваны. Потому и шизофрения. Потому и не получится у нас конструктивного диалога, а будешь ты просто слышать Мой голос у себя в голове.
— Что намереваешься предпринять?
— Так это же элементарно! Прежде всего, займусь починкой каналов…
— Мне уже тревожно. Чем чиниться собираешься?
— Галоперидолом.
— ?!!
— Он же воздействие из космоса прекращает? Прекращает. Приток-отток лишней энергии перекрывает? Перекрывает. Надо дать каналам покой — вот он пусть и обеспечит. А чтобы энергия была чистой, буду пить тыквенное масло и делать клизмы.
— Ты уверена, что без масла и клизм никак?
— Никак, доктор. А еще начну понемногу отвыкать от кислородной зависимости.
— Только давай договоримся: на анаэробный цикл будем переходить исключительно с моего ведома.
Подкорректировав, с учетом услышанного, назначения, отправил кислородную наркоманку домой. Шансов отвыкнуть у нее немного, зато какое-никакое занятие будет…
Озадачили новостью из облздрава. Теперь, чтобы подтвердить врачебную категорию или ее повысить, нужно не только написать работу о том, как увлекательно были проведены последние пять лет, сдать экзамены по специальности, экспертизе нетрудоспособности, знанию ВИЧ и СПИДа, а также по всенепременной гражданской обороне. И не только оплатить все экзамены из своего кармана. Нужно еще набрать необходимое количество дополнительных баллов. Как? Поучаствовал в конференции — баллы. Написал научную статью — баллы. Прошел цикл повышения квалификации — баллы. Посидели, посчитали. Прикинули время, необходимое на посещение всех балльных тусовок. По самым скромным подсчетам, для подтверждения первой категории придется либо забить на работу, либо не появляться после нее дома. Хочется лицезреть физиономию начальственного затейника. Нет-нет, не с целью начистить — так, убедиться, что заочный диагноз поставлен верно.