- Это… – на лице гнома появились признаки того, что он начал нервничать – Как бы сказать… Я там потратился немножко…
Гном тяжело сглотнул и замолчал, после чего нервничать начал уже я.
«Что случилось с деньгами и куда он их потратил?»
- Продолжай – сухо сказал я, готовясь к неприятным новостям.
- Я купил руководства по созданию музофонов и рунные карты к ним, а также запас камня Чи, большие рубасы, очищенное серебро, вольфрам и ещё кое-чего для их производства… – гном говорил всё сильнее нервничая.
- Сколько?
- Немного! То есть, для такой покупки совсем немного… По знакомству получилось… Короче, восемьдесят тысяч золотых за всё.
Дайдор замолчал, наблюдая за моей реакцией.
Мне, после того как услышал сумму, стало плохо. Восемьдесят тысяч фиг пойми за что!
- Дайдор, скажи… – заговорил я хриплым голосом, сдерживаясь, чтобы не перейти на крик – Зачем нужны были эти траты? Ты отдал колоссальные деньги за какое-то говно!
- Это не какое-то говно, а настоящее сокровище! – начал перечить гном – Вообще, такие вещи не продаются! А купить удалось потому, что я встретился в Вилуре со старым другом моего отца. Он уже совсем стар, а его потомки изучать артефакторику не стали, поэтому наследие просто пропадало. Старик согласился это всё продать только из-за отношений с отцом и чтобы кто-то продолжил его ремесло. Ты не понимаешь, это целое состояние!
- Это ты отдал целое состояние, идиот! Зачем?!
- Не кипятись, барон! – успокаивал меня гном – Если будем производить музофоны, вложения быстро отобьются. Наоборот, начнём зарабатывать очень солидные деньги.
- Ты музофон-то купил? – сказал я, закрыв глаза и массируя виски от накатившей головной боли.
- Да, купил. Почти такой же, как был у Миледи Седер, чуть более простой конструкции. Семь тысяч золотых.
- А сколько ты привёз с собой денег?
- Пятьдесят мешков по тысяче золотых в каждом.
После этого злость накатала на меня ещё сильнее. Коротышка потратил больше половины свободных денег на какие-то свои неуместные хотелки.
Ни о чём гнома больше не расспрашивал, так как настроение моё было испорчено окончательно.
Открывать производство музофонов я не планировал, так как планы далее пяти лет сейчас строить было бессмысленно, а Дайдор фактически воспользовался моими деньгами для личных целей, тем самым создав мне дополнительные проблемы в Санрии.
Чтобы не портить с гномом отношения, так как с ним ещё пять лет тесно сотрудничать, устраивать разборки, как и наказывать его, не стал. Уже ничего не изменить, а от скандала деньги не вернутся. Что сделано, то сделано!
Допивали виски мы в тишине.
…
В моём кабинете в очередной раз сидел Игнус Иризис.
Глава стражи в последнее время зачастил со своими жалобными докладами.
- Милорд, Ваш план не работает! Бедняки совершенно неуправляемы и делают всё, что им вздумается…
Эльф в очередной раз сетовал на то, что я отдал нищих под его опеку.
Когда строительные работы были закончены, всем беднякам дали выбор: или продолжать трудиться на баронство, или валить на все четыре стороны.
Я полагал, что большинство бедняков захочет остаться на работах, но сильно ошибся. Три четверти из них трудиться не хотели совершенно, а всю стройку вели из-под палки, опасаясь, что солдаты, которые охраняли периметр, просто убьют всех за неподчинение. Всё-таки нищими становятся в силу обстоятельств лишь небольшое число людей. Абсолютное же большинство просто ничего не хочет делать, не собирается работать и их при этом всё устраивает. Попрошайки просто желают получить денег, не приложив ни грамма усилий, поэтому либо просят милостыню, либо воруют.
Когда нищих отпустили со строек, я запретил им вход в Азур, и солдаты их прогнали подальше от города. Думаю, когда бедняки отказывались от работы, они не ожидали такой подставы, что больше не смогут даже подойти к городу. Пусть эти тунеядцы либо идут в ближайшие деревни, либо валят с территории баронства, мне плевать. Содержать, хоть и косвенно, подобных паразитов на теле общества, не хотелось. Хотя, возможно, они просто попали тогда под горячую руку, ведь после встречи с Дайдором моё настроение было испорченным несколько дней.
Однако, не все жители трущоб оказались такими. Четверть из них захотела остаться работать на тех же условиях, что и во время стройки: двадцать медяков каждому рабочему в неделю, плюс проживание и питание.