И Хмелик, к счастью, был совсем один, сидел у того же стола, на который с неба свалилась к нему нитка жемчуга, и что-то писал. Озеров вошел к нему, как Мефистофель к Фаусту, и остановился у стола, ожидая привычной реакции на чудо.
Но ее не последовало. Хмелик не вскочил, не разинул рта и не выпучил глаз; он просто поднял голову, критически посмотрел на него, оглянулся на дверь, сразу поняв, что этим путем Озеров войти не мог, и спросил:
— Ты не галлюцинация?
— Нет, — улыбнулся Озеров, — это я сам.
— И не привидение?
— Кентервильское привидение у Оскара Уайльда жаловалось на ревматизм, — со вздохом произнес Озеров. — Я тоже хочу пожаловаться.
— И тоже на ревматизм?
— Нет, на чудеса. Например, я только что убил человека.
— Бывает, — сказал Хмелик. — Садись, старик. Рассказывай.
ГЕОМЕТРИЧЕСКИЙ ПАРАДОКС. ПОИСК В СЕВЕРНОМ МОРЕ
Озеров рассказал. Рассказчик он был плохой, то и дело путался, повторялся, мямлил и все время подозрительно и с опаской поглядывал на Хмелика: поверит ли? Он словно пристреливался к слушателю, повторяясь так часто, так упорно возвращался к совсем уже несущественным деталям, что даже железный Хмелик не выдержал и улыбнулся.
— Не веришь? — насторожился Озеров.
— Почему? — пожал плечами Хмелик. — Верю.
— А улыбаешься.
— Медлитель ты. Типичный. Открыл второстепенные свойства браслета и умиляешься. Главное же не в этом.
— Перехожу к главному. Между прочим, оно с тобой связано.
Если Озеров рассчитывал удивить Хмелика, то он опять ошибся.
— Знаю, — сказал Хмелик и бросил на стол злополучную нитку жемчуга. — С этого все и пошло?
— С этого?
— Где взял?
— Где-то в Лондоне. На витрине. Потом не мог вспомнить где. А тут ты подвернулся с Валей.
— В синей каемке?
— Потом в оранжевой.
— Понятно, — усмехнулся Хмелик, — нуль-переброска украденных ценностей.
— Почему же ты не загнал?
— Между прочим, красная цена этой цацке три рубля. Дешевле «Столичной».
— А как же золото?
— Оно той самой пробы, которую негде ставить. Валяй дальше.
Дальше пришлось рассказать о ящерице и о приключении в Рио. Хмелик поморщился. Зато конец дяди Мики вызвал у него поощрительное оживление.
— Неужели выстрелил? Врешь!
— Честное слово.
— И попал?
— Как будто. Я не дожидался… — Озеров не удержался от вздоха.
Хмелик захохотал:
— Неужто жалко?
— Ну, знаешь… все-таки убить человека!
— Во-первых, ты не знаешь, убил или только ранил. А во-вторых, это не человек. Клопов морят, гадюк давят, а таких вешают. А тут вместо петли пуля. Даже гуманно. В общем, не будем задерживаться на сей полезной для человечества акции. Закругляйся.
— Все.
— Что — все?
— Последний опыт. Кентервильское привидение в гостях у физика. Теперь ты знаешь не меньше меня.
— Но и не больше. — Хмелик оттолкнулся от кресла и зашагал по комнате.
— Чем дальше мы ушли от пресловутого Аладдина? У него лампа, у нас браслет. Он тер ее тряпочкой и получал, что заказывал. Ты крутишь браслет и получаешь примерно то же. Словом, в руках у тебя устройство, о конструкции и принципах работы которого мы знаем только то, что оно настроено на твои биотоки и создает в реальной действительности физически достоверный геометрический парадокс.
— Почему парадокс?
— А по-твоему, не парадоксально то, что пространство, которое ты считаешь плоским, искривляется настолько, что любые две его точки соединяются в одну, притом с полнейшей физической достоверностью.
— А почему браслет не снимается?
— Потому что соединилось несоединимое — синтетический материал браслета с живой тканью руки. У нас это уже делается: полубиологические протезы. Есть такая белковая ткань — коллаген. Она и приживает синтетику, рассасываясь в организме. Но как произошел сплав живого и неживого в твоем случае, гадать трудно. Приживление полное, даже с утратой видимости.
— А происхождение браслета? Откуда он? Ты же физик.
Хмелик воздел руки к небу.
— Падре, я верил в вас, как в бога! Нет, старик, я не Саваоф, а простой кибернетик, и двери в антимир мне не подчиняются. Не выпучивай глаза: антимир — к слову. В данном случае — просто сосуществующий мир с тем же знаком. Ну вот, должно быть, там и нашли способ сближения пространства, этакого нуль-перехода в пределах планеты. И к нам такой переход ищут. Я бы в твою колдовскую рощу, — назидательно прибавил Хмелик, — научную экспедицию послал, встретились бы наши братья по разуму с понимающим товарищем. А то напоролись на полиглота-собственника.