Конечно, когда-нибудь придется решать проблему советизации Европы, но это дальняя перспектива. К тому же гитлеровский режим несет в себе зародыш собственной гибели. Вспомним, что в том же 1941 году на всей территории покоренных Гитлером стран разворачивалось движение сопротивления. И движение мощное, но «Гитлер разгромил Францию, но у него нет сил разгромленную Францию захватить целиком… У Гитлера не хватало войск для оккупации Голландии. Надо было иметь в Голландии две дивизии, а Гитлер мог выделить только одну». («Очищение». Гл. 22.) И всю войну Германия имела не два фронта, а три. Третий был внутренний. И этот внутренний фронт вполне мог привести Германию в то состояние, когда ее можно было бы взять голыми руками.
Таким образом, «вовлечь Советский Союз в войну против Гитлера» Британия не имела никакой надежды. А наоборот, вовлечь Гитлера в войну против Советского Союза?
Обратите внимание на фразу в вышеприведенной цитате: «Все понимали, что Германия не может воевать на два фронта одновременно — и против Британии, и против Советского Союза». Как видите, причиной того, что Гитлер не может напасть на СССР, является то, что Германия не может воевать на два фронта. А если фронт у него будет один? Это как, спросите вы. Очень просто, отвечу я, если Англия заключит мир с Германией.
3Я опять слышу хор возмущенных голосов: «Да Англия ни за что и никогда… да Черчилль в своей речи… Да немцы захватили территорию Британии…» И так далее и тому подобное. Спорить не стану, сделаю вид, что согласен с тем, что Черчилль не мог ни в коем случае пойти на мир с Гитлером. А пообещать заключить его сразу после нападения Германии на СССР?
Чувствую, что хор возмущенных голосов как-то сразу стихает. Действительно, что мешало тому же Черчиллю в каких-то тайных переговорах посулить Германии мир в обмен на нападение на СССР, а потом коварно обмануть Гитлера? Да ничего. Конечно, с точки зрения морали выглядит это не очень красиво, но, повторяю, в политике моральные критерии учитываются в последнюю очередь. Кроме того, переговоры ведь будут тайными, так что если что потом и просочится наружу, можно объявить это вражеской пропагандой.
Впрочем, Черчиллю не было нужды мараться и давать какие-то обещания, пусть и тайные, самому. Англия ведь страна демократическая, премьер-министр в ней вовсе не является неограниченным и несменяемым властителем. Так что достаточно было уверить Гитлера, что в Британии имеется мощная оппозиционная сила, которая в случае начала войны Германии против СССР скинет Черчилля, займет его место, заключит мир с Германией, а то и выступит на его стороне.
Обращу ваше внимание на еще одно место в «Последней республике»: «Мог ли Черчилль воевать против Гитлера и в то же время объединить свои силы с Гитлером… и напасть на Сталина?
Было ли в мировой истории такое: две страны воюют друг против друга и в то же время, объединив свои силы, внезапно нападают на третью нейтральную страну?» («Последняя республика». Гл. 24.)
Тут прямо упоминается Черчилль. Поставьте на его место какую-нибудь другую фамилию, и фраза сразу же теряет свою категоричность. Ну, например: «Мог ли Мосли объединить свои силы с Гитлером и напасть на Сталина?» Конечно, вероятность того, что лидер британских фашистов Освальд Мосли мог прийти к власти в 1941 году, была исчезающе мала (он в это время вообще находился в заключении), но были в Британии и другие деятели, которые вполне могли заменить Черчилля и в то же время не занимали столь же непримиримую позицию в вопросе заключения мира с Германией.
Ну а если предположить, что германо-британский мир теоретически мог быть заключен, и вторая фраза меняет смысл: «Было ли в мировой истории такое: две страны воюют друг против друга, потом заключают мир и, объединив свои силы, внезапно нападают на третью нейтральную страну?» Согласитесь, такие варианты в мировой истории встречались.
Тут я хочу обратить ваше внимание на то, что я вовсе не утверждаю, что кто-то в Англии собирался свергать Черчилля и заключать мир с немцами. Достаточно того, что такой вариант виртуально существовал, значит, можно было убедить Гитлера, что он существует и в реальности. И пресловутый полет Гесса в свете этого предстает перед нами в новом виде.
Он мог лететь для переговоров с какой-то влиятельной группой высокопоставленных оппозиционеров (герцог Гамильтон на эту роль явно не тянет, но среди его знакомых и друзей было немало очень и очень влиятельных фигур). И то, что Гессу пришлось «задержаться» на островах, вовсе не означало провала переговоров. Наверняка такой вариант был предусмотрен (мало ли какие случайности происходят во время войны), и у Гесса была возможность сообщить об удаче переговоров. Например, какая-нибудь английская широковещательная радиостанция должна была передать условную фразу, понятную только посвященным. Это, кстати, послужило бы и лишним доказательством влиятельности британских друзей Гесса. Раз уж они имеют возможность командовать радиостанциями…