38:1–3 Вступление. Наконец–то Иов получает ответ, которого он так долго добивался (ср.: 31:35). Конечно, Иов представлял себе все это иначе. Он воображал плавно протекающую процедуру судебной тяжбы, однако Господь говорит к нему из бури и вихря. Шторм, буря — это древние символы Божественного откровения (ср. напр.: Пс.17:7–15; Наум. 1:3; Зах. 9:14), и хотя Иову страшно, он теперь понимает, что Бог более не намерен игнорировать его требования. Бог не принижает интеллект Иова, говоря, что он не понимает Божественного плана (Провидения; 2) управления вселенной. Нет в словах Творца ни тени презрения к Иову, ибо Он приглашает его препоясать чресла свои как муж (то есть как мужчина, который сильнее женщины) и напрячь все свои умственные силы для осознания целей Бога, о которых Он будет говорить не прямо, а образно.
38:4—38 Что есть земля и небеса. 4—7 Здесь мир изображен в виде здания с основанием и краеугольным камнем, здания, построенного в строгом соответствии с проектом, в котором была положена мера Земле. Строительство сопровождалось музыкой утренних звезд — ангелов.
8—11 Море представлено как бы вышедшим из чрева матери (8), а затем окутанным облаками рукою Бога («Я облака сделал одеждою его», 9). Однако море — это грозная сила, которую нужно обуздывать, поставив ей запоры и ворота (10).
12–15 Наступление зари также недоступно пониманию Иова (12). Возможно, правилен вариант NEB, где из этих стихов устранены не совсем уместные слова о нечестивых (13, 15) и введена ссылка на различные небесные светила, подобные «звездам Млечного Пути», которые на рассвете «выходят друг за другом» (15).
16—18 Под землей находится целая бездна, неведомая людям: глубина моря, «источники великой бездны» (Быт. 7:11), пополняющие морские воды, и царство смерти, представленное в виде города с «вратами» (17), то есть преисподняя (вероятнее, чем земли) во всей ее широте (18).
19—21 Свет и тьма здесь уподобляются существам, имеющим свои жилища, в которые они возвращаются в должное время. Иов не знает ни их границ, ни «стези к дому» их (20).
22—23 Не имеет он также понятия о хранилищах снега… и града (22), приберегаемых «на день битвы и войны» (23; ср.: Исх. 9:22–26; Нав. 10:11; Ис. 30:30).
24—27 Протоки для излияния воды из небесных кладовых (25) напоминают нам об «окнах небесных», которые открылись в день потопа (Быт. 7:11). В стихах 26–27 возникает новая тема, которая будет развита позже в главе 39: многое из того, что случается в сотворенном мире, происходит не ради человека, но ради других Божьих творений или просто потому, что такова воля Его. Здесь речь идет о дожде, падающем на необитаемую землю (26).
28—30 Дождь, роса, лед — откуда все это? И этого Иов не знает.
31—33 Каким образом семь звезд созвездия Большой Медведицы связаны вместе? Почему звезды Ориона так прочно соединены, какими «узами» они связаны? (31). Каким бы ни было влияние звезд, Иов не имеет на них никакого влияния; не имеет он ни малейшего понятия и об «уставах» неба, определяющих движение звезд (33).
34—38 Не подвластны Иову ни дождь, ни молнии, когда Бог опрокидывает сосуды неба (37).
38:39 — 39:30 Творение животного мира. Внимание фокусируется не на хорошо известных и полезных человеку животных (таких, как овца, осел и верблюд), а скорее на считающихся бесполезными, загадочными или враждебными. Однако все они тоже часть Божьего творения. Так и с человеческим страданием: иногда цель и смысл его очевиден, но временами оно так же непонятно, так же враждебно человеку, как и дикие животные. И тем не менее это часть порядка, установленного Богом в этом мире; только Он как Творец знает о его истинных причинах.
39—41 Дело не в том, что Иов не в состоянии накормить молодых львов (39), и даже не в том, что только Бог питает ворона (41), а в том, что весь этот Богом сотворенный мир существует совершенно независимо от человека.
39:1—4 Дикие козы и лани недосягаемы для людей; онираждают потомство, и оно растет без человеческой помощи и знаний.
5—8 Дикий осел, освобожденный Богом от служения человеку (5), живет вольной, хотя и трудной жизнью, и совершенно бесполезен для людей, в противоположность его родственнику, домашнему ослу, которого тащат по шумным городским улицам (7).