- Знаешь, что случилось у Гольдмана?
Проведя утро в окружном суде, Чарли, естественно, не видел, как в половине десятого к старьевщику нагрянули двое полицейских в штатском, а после этого он весь день на улицу носа не высунул.
- Его ограбили?
- Сегодня ночью.
Гольдман жил в старой части города, недалеко от Боба Кэнкеннена, а на их улице находилась только его лавка. По вечерам он уходил домой, полагаясь на решетки, защищавшие витрины, и электросигнализацию, которую установил года два назад.
- Вскрыть сейф не пробовали: ночью там ничего нет, кроме старых часов и дешевых допотопных украшений. Дверь не взломана, витрина не тронута. Я был
у себя во дворе и слышал, как сыщики совещались на аллейке. По их мнению, вор проник в дом через чердачное окошечко, вернее сказать, вентиляционное отверстие футах в десяти над землей. Но, даже встав на мусорный бак, которых полно на аллейке, до отверстия не дотянуться, а главное, мужчине в него не пролезть. И все-таки похоже, что грабитель пробрался именно через него. Назад удрал тем же путем - нашел в лавке стремянку и подставил.
- Что взяли?
- Полдюжины пистолетов с патронами. Оружие брали только современное, самых крупных калибров, револьверов не тронули. Исчез также кожаный портфель - туда наверняка сложили оружие и боеприпасы. К дорогим ружьям, выставленным на витрине, не притронулись. К фотоаппаратам-тоже, хотя некоторые из них можно было бы перепродать долларов за полтораста.
Чарли даже не взглянул на Уорда, неподвижно сидевшего за стаканом пива. Сколько раз он видел подобное в перенаселенных предместьях, где работал в начале своей карьеры! И всегда это начиналось с кражи оружия: оно - основа шайки.
Итак, компания сопляков располагает теперь средством испытать свое хладнокровие, и они, конечно, сгорают от желания пустить это средство в ход.
- Отпечатков пальцев, разумеется, не осталось?
Мальчишки читают подряд все дешевые полицейские романы и журналы, специализирующиеся на детективе. В техническом плане они безусловно утрут нос местной полиции.
- В конце концов я начну радоваться, что у меня одни дочери, - со вздохом заключил Саундерс.
Бедняга! Он так мечтал о сыне, а у него пять девчонок с такими же топорными лицами и добрыми глазами, как у отца.
Джулия слушала, стоя на пороге кухни: все, что касается детей, неизменно интересовало ее.
- Прикрыли бы лучше места, где ребят учат играть на деньги! - бросила она издали, недобро посмотрев на Джастина.
Зачем? Бармен чувствовал - Уорд выиграл партию. Сам Чарли сделал что мог: поднял на ноги Кэнкеннена, и тот отчасти смягчит удар - хотя бы по Майку.
Итальянец опять начал беспокоиться, где Боб, но перед самым обедом адвокат позвонил и первым делом осыпал приятеля проклятьями: зачем тот втравил его в эту авантюру.
- Где вы?
- Ясное дело, в баре, но у них только скверное виски.
- А где он находится?
- Не знаю. Тут ни одного указателя. Просто кучка домишек у дороги. Мне втолковали: сколько-то раз повернуть направо, потом налево, потом опять направо, и выскочишь на номерное шоссе.
- Что с Елицей?
- Порядок. Она у своих стариков.
- Как все прошло?
- Отлично. Семейка сбежалась вытаскивать мою машину; я застрял в грязи в ста футах от их дома. Это на берегу моря, местность вроде болота-не разобрать, где суша, где вода.
Чарли мысленно представил себе хибару, как у Майка.
- Люди прекрасные, только вот по-английски- ни в зуб, кроме самых младших. Отец - точь-в-точь оперный пират, хотя довольствуется сбором съедобных моллюсков да ставит верши на лангустов. Знаешь, Чарли, я охотно все расскажу, но предупреждаю: счет за разговор пошлю тебе.
- Знаю.
Бобу нравилось разыгрывать из себя скупердяя: он с удовольствием прикидывался, будто пересчитывает сдачу, заводился из-за счета в ресторанах, на заправочных станциях орал: "И чтоб бензин самый дешевый!"
- Все перецеловались, и младенец пошел по рукам. А рук там хватает! В семье, вместе с замужними дочерьми, человек двенадцать, если не больше, все одинаковой породы, и кухня у них очень даже недурная. Мне поднесли стаканчик их родного самогона: вкус оригинальный, крепость - ничего подобного не пробовал. Один из мальчишек - он ходит в школу - перевел мои слова отцу, и тот обещал оставить девицу с малышом у себя и ни во что не мешаться. Если начнут допрашивать, притворится идиотом, а мальчишка будет держать меня в курсе. Сейчас попытаюсь выбраться на шоссе, но завтра - это уже точно - проснусь с отчаянным воспалением легких.
Чарли до самого закрытия надеялся, что Боб вернется, и вздрагивал всякий раз, когда слышал, что мимо идет машина, у которой барахлит мотор или дребезжат разболтанные детали. Но Кэнкеннен, видимо, встретил еще не один бар на своем неведомом пути назад, в город, к просторному дому, где его ждала экономка.
Для очистки совести бармен вызвал ее на провод.
- Боб не вернулся?.. Так я и думал. Звоню сказать, чтобы вы не беспокоились. Он наверняка вернется поздно ночью.
- И не стыдно вам гнать его за город в такую погоду? Вижу я, что вы за человек! Вам все равно, что с ним будет,- не вам его выхаживать.
В тот вечер Чарли взялся лечиться от простуды: принял аспирин, выпил двойной грог, велел Джулии растереть ему грудь и так пропотел, что ночью ей пришлось встать и переменить простыни. В котором часу это было? Ночь, как и минувший день, оказалась для Итальянца насыщена телефонными разговорами. Он стоял, закутавшись в одеяло и ждал, пока Джулия перестелит кровать, как вдруг услышал внизу звонок и в полудреме решил было, что это будильник на кухне. Затем подумал: что-то стряслось с Кэнкенненом, сбросил одеяло, накинул халат и заспешил вниз по лестнице.
Аппарат трещал так настойчиво и тревожно, что Чарли даже не включил электричество, и бар по-прежнему был освещен только отблеском уличного фонаря, проникавшим через дверную фрамугу.
- Хэлло, Чарли! Это ты, старина? Звонил не Кэнкеннен, а Луиджи, которого, видимо, рассмешил вопрос приятеля в ответ на его "хэлло":
- Который час?
- Здесь половина двенадцатого; у вас, если не ошибаюсь,- уже второй. Я тебя разбудил?.. Ну, ничего.
Судя по голосу, Луиджи был бодр и весел; в трубке слышались музыка, звон бокалов, голос и смех, преимущественно - женщин.
- Ты не знаком с Гэсом, но это не важно. Он один из лучших моих клиентов. Алло! Ты меня слышишь? Джулия спустилась в бар, набросила на плечи мужа * одеяло, потом усадила и надела ему носки.
- Гэс из Сент-Луиса... Выбился в люди и теперь, бывая в Чикаго, обязательно заглядывает ко мне распить бутылочку. Он хочет с тобой поговорить. Передаю трубку.
- Хэлло, Чарли! Друзья моих друзей-мои друзья. Заранее знаю: ты - парень что надо. Жаль, по телефону выпить вместе нельзя - у нас тут такое шампанское, какого я отродясь не пробовал.
- Мировое! - поддакнул голос подвыпившей женщины.
- Не обращай внимания, Чарли. Это Дороти... Нет, Дороти, дай нам со стариной Чарли поговорить о деле... Я насчет твоего знакомого, Чарли, ну, того, чей портрет Луиджи вывесил в баре. Этот клоп - изрядная гадина. Я сразу сказал Луиджи: "Остерегайся этой птички, друг". Нам в Сент-Луисе знакомство с ним недешево встало. Не помню, сколько уж лет прошло, но его до сих пор не забыли. Кличка у него была Адвокат. Он действительно здорово разбирается в законах. Права практиковать не имел, но консультации у нас давал - обычно в барах, дансингах, дешевых ночных клубах. Представляешь уровень? Там всегда есть такие, кто нуждается в совете, а в солидную контору обращаться не хочет... Алло? Слушаешь, Чарли? Бармен услышал, как говоривший переспросил:
- Я не перепутал? Парня зовут Чарли?.. Алло! Это я тебе рассказываю, чтобы ты держал с ним ухо востро. Консультации он превращал вроде как в ловушки: выпытает у человека подноготную и давай его шантажировать. Возился он, главным образом, с бедными девчонками - та незарегистрирована, у этой неприятности... Что тебе, Луиджи? Не советуешь касаться таких вещей по телефону?.. Да я и так обиняками говорю!.. Ты меня понимаешь, Чарли?.. Вот и хорошо. Сам я такими делами не занимаюсь. У меня самый что ни есть ' честный бизнес строительство. Бульдозеры и прочий тарарам. Но у меня приятель интересовался одной семнадцатилетней малышкой. Однажды он съездил с ней на ту сторону Миссури * и сдуру записал ее в гостинице как свою жену. Не знаю уж, сколько он заплатил Адвокату, чтобы выпутаться из этой истории. Если он, сволочь, еще в твоих краях, расквась ему рожу да поскорее: ничем другим его не проймешь. За этим я тебе и звоню. У нас ребята так и поступили. Собрались втроем и поучили его жить. Поймали ночью, раздели донага, отходили как следует и швырнули в реку, предупредив: встретят еще раз - сделают то же самое, только камень к ногам привяжут. Тогда он и исчез.