Асфодель вновь зацвела, вобрав в себя кровь с рук бережно державшей его женщины.
***
Орест нехотя запирал внутреннюю дверь, когда за спиной раздались торопливые шаги.
– Не закрывай, – испуганная женщина взволновано дышала. – Нам нужно запереться изнутри!
Орест недоумевающе смотрел на Елену открывая дверь.
– А что случилось?
– Люди на улице они… они увидели цветок и точно обезумели.
– Глупости, тебе, наверное, померещилось, – попытался успокоить жену Орест.
Несколько пар ног затопали по лестнице.
– Слышишь?! Это они! Закрывай скорее!
– Ну уж нет. Я не собираюсь терять посетителей из-за того, что тебе привиделась какая-то ерунда. И поставь наконец этот цветок! Что ты в него вцепилась?
Елена послушно опустила горшок на дальний столик, испугано оглядываясь на мужа и открытую входную дверь.
На пороге стали появляться люди. Они останавливались в проходе и растерянно осматривали зал. Не замечая цветок, некоторые, выглядывавшие из-за спин впереди стоящих, разочаровано разворачивались и уходили.
– Что же вы не проходите? – спохватился Орест. – Обед вот-вот будет готов, столов хватит на всех.
– Мы не обедать пришли, – облизывая пересохшие губы, сказал богато одетый старик. – Нам бы посмотреть на тот прекрасный цветок, который только что выносила во двор хозяйка.
Орест с детства помогал отцу в таверне.
Он рано уяснил, что не так важно какого качества твой товар, главное – сколько человек готовы за него заплатить. Таверна и раньше не пользовалась особым успехом. Не было в ней больших светлых залов, аккуратных резных столиков, дорогих изысканных вин и музыки по вечерам, как в других заведениях города. Но в последнее время дела пошли совсем плохо. Оресту было нечем привлечь пресыщенных, взыскательных гостей.
А теперь на одном из столиков стоял цветок, одним своим видом заставлявший зажиточных горожан спускаться под своды полуподвальной неприветливой таверны. Орест не мешкал.
– Цветок? Конечно. Закажите обед, присаживайтесь за любой столик и смотрите сколько угодно.
Цена обеда никого из новых гостей не интересовала. Они, не задумываясь, щедро платили в три-четыре раза больше обычной стоимости. Мистическая красота загадочной асфодели обесценивала любые монеты.
– А можно вынести цветок на свет, в центр зала, – попросил вошедший одним из последних юноша.
– Конечно, присаживайтесь, сейчас всё сделаем.
Орест жестом позвал жену, и они аккуратно понесли стол, украдкой разглядывая алые прожилки на пленительных бутонах.
– Кажется, он опять увядает, нужно полить его как следует, – забеспокоился Орест, увидев жадные взгляды рассевшихся гостей, – они пришли сюда не на засохшие лепестки любоваться.
– Орест, – испугано зашептала Елена, – мне кажется… я не знаю…
– Говори уже, – поторопил её муж.
– Он цветёт, лишь когда напитается кровью.
– Что!? Что за глупости ты придумала?
– Отойдите в сторону! – раздался голос с дальних столиков. – Не видно ж ничего.
– Послушай, мне неважно, чем ты будешь его поливать, – отходя от цветка, громко шептал Орест, – водой, вином, кровью; главное, чтобы он не переставал цвести.
– Всё это как-то зловеще. Мне страшно.
– Мне тоже страшно. Страшно, что делу всей моей жизни грозит разорение. И, кажется, только с помощью цветка я могу это предотвратить. Поэтому заруби ещё одну утку, полей это кровожадное растение и готовь ужин. Думаю, в таверне сегодня будет не протолкнуться.
Елена покорно ушла выполнять указания мужа, а он остался наблюдать за очарованными асфоделью гостям. Они расселись полукругом, чтобы лучше видеть раскрывшиеся бутоны и, неотрывно смотря на цветок, лишь изредка обменивались короткими фразами. Обедать никто не желал, несмотря на уплаченные деньги, зато многие охотно соглашались выпить вина, рассчитываясь за него отдельно.
Очень скоро Елена вернулась из кухни. Не закрывая обзора гостям, она аккуратно вылила в горшок полкувшина крови, стараясь делать это максимально непринуждённо и незаметно. Но никто и не обращал на неё внимания. Все завороженно наблюдали за тем, как, напившись, цветок распускает новый бутон.
Асфодель полностью овладела сознанием гостей. Они погрузились в странный грёзоподобный транс, в котором прошлое бесследно растворилось, не оставив тягот и сожалений, будущее утратило значение и больше не волновало своей неопределённостью и лишь настоящее не ускользало, как прежде, а струилось со всех сторон мягким тёплым светом.