То и дело по грузному телу мужчины короткой судорогой пробегала нервная дрожь, заставляя его прерывать осмотр дерева. И всякий раз ему приходилось растирать покрасневшую шею под замятым воротником тщательно выглаженной голубой рубашки, чтобы избавиться от неприятной тяжести, оставленной в мышцах назойливыми спазмами.
– Мужчина! – снова прозвучал приближающийся со стороны зарослей голос.
Сквозь ветки и молодую поросль продирался высокий худощавый парень. Оказавшись прямо перед упорно не замечающим его странным мужчиной, он ещё раз громко повторил:
– Что-то стряслось?
Обратив, наконец, внимание на источник звука и поняв, чего от него добиваются, мужчина оторопел. Он молча рассматривал возникшего, как ему казалось, из ниоткуда бледного юношу. Всклоченная шапка непослушных тёмных волос, заострённые черты лица, застывшая на губах полуулыбка, свободная неприметная чёрная одежда – мужчина тщетно пытался найти в этих деталях какую-нибудь подсказку.
– Что-то случалось? – вновь прозвучал такой простой на первый взгляд вопрос.
– Наверное… – отводя взгляд от юноши, растерянно ответил мужчина.
– Эм-м, это, в смысле, точно произошло или, наоборот, вряд ли?
– Не знаю, – честно признался мужчина.
– Погоди, это как? – оживился парень. – Ты не знаешь, что с тобой произошло?
– Ну, да… Звучит, конечно, странно, но я, правда, не знаю… Совсем не помню, как здесь оказался и… вообще, кажется, ничего не помню. Даже имени.
– Да ладно, брось, так не бывает. Ты ж помнишь, как разговаривать, стоишь вот ровненько, да и вообще не выглядишь каким-то поломанным. Может, тебе кислород в голову ударил?
– Это как?
– Говорят, такое бывает, когда чистым воздухом давно не дышал. А по тебе сразу видно, что на природе ты давненько не был, иначе бы ты в рубашке и брюках в рощу бы не пошёл.
Мужчина задумался. Он опустил глаза на свои слегка запылённые коричневые туфли, скорее по привычке, чем из-за необходимости отряхнул левую брючину и, почувствовав в своей шее зарождение очередной судороги, попытался расслабиться и, глубоко дыша, расстегнул воротник рубашки. К его удивлению на этот раз дрожь отступила, не успев начаться.
Всё это время юноша стоял, прислонившись спиной к крепкому дубу, и тщательно собирал едва заметные соринки с рукавов своей чёрной футболки.
– И что теперь делать? – после затянувшейся паузы, наконец, спросил мужчина.
– Пойдём, выведу тебя в город. Вдохнёшь пылюки как следует, подвыветришься, восстановишь, так сказать, баланс, – юноша широко улыбнулся, – и вернётся к тебе твоя память.
– Думаешь?
– А то! Не кажешься ты мне безнадёжно потерянным.
Мужчина вопросительно посмотрел на парня, но тот уже успел выйти на тропинку и быстрым шагом двигался вперёд.
– Ты так говоришь, как будто каждый день людей с амнезией здесь находишь, – догнав юношу, сказал запыхавшийся мужчина.
– Ох, поверь мне, я много кого в самых разных местах и состояниях повидал.
– Ты что врач?
– Я?! Да не дай Бог. А ты?
– … Не зн… Нет.
– Видишь, – радостно объявил юноша, – многоэтажки едва сквозь деревья показались, и ты уже стал давать однозначные ответы о своём прошлом.
– И правда, – удивился мужчина.
Он стал перебирать в уме вопросы касательно его возможной профессии, семьи, возраста, имени, и пытался отвечать на них только да или нет. Но мысли то и дело путались, разбредались в разных направлениях, увлекая за собой, и неизменно уводили несчастного мужчину всё дальше от искомых ответов. От перенапряжения он почувствовал давящую боль в висках и решил ненадолго закрыть глаза, чтобы хоть как-то совладать с неприятной тяжестью, медленно заполнявшей его голову.
Теперь мужчина шёл с полуопущенными веками, лишь изредка сверяя траекторию своего движения с идущим впереди юношей. Боль понемногу стихала, и с каждым шагом вслепую он чувствовал себя лучше.
Ему нравился тихий шелест листвы, неожиданно, но так гармонично прерываемый птичьи щебетом, влажный запах леса, мягко пружинящий дёрн под ногами. Он отчётливо помнил, что любил всё это и раньше, и невольно подумал: «А нужно ли мне вспоминать что-то ещё?».
Словно ответ, раздался голос юноши:
– Вот почти и пришли.
На выходе из рощи тенистая прохлада деревьев начинала уступать духоте жаркого летнего дня, а извилистые лесные тропинки сбегались к асфальтированной дороге центральной аллеи. Мужчина нехотя открыл глаза.
Щурясь от яркого солнца, проступающего сквозь рваный занавес редеющих крон, юноша повернулся и спросил: