— Ну что вы говорите, Эльвира Петровна! — попробовала остановить физкультурницу Агния Сергеевна.
— Ничего. Мне нравится такая четкая и прямая постановка вопроса, — спокойно сказал Константин Семенович. — Но нас слышат ученики. Я бы не хотел, Эльвира Петровна, ставить вас в неудобное положение. Идемте ко мне и там обо всем договоримся.
— О чем же нам договариваться? — с преувеличенным удивлением спросила чемпион по прыжкам. — Ну хорошо! Будем договариваться.
— Проходите вперед, а я следом за вами, — сказал Горюнов и направился к стоявшим в стороне школьникам. — Женя, — обратился он к мальчику, — произошло досадное недоразумение. В жизни всякое бывает. Эльвира Петровна не осведомлена, а вы не сумели ей объяснить… Она извиняется за свое вмешательство… Продолжайте, пожалуйста!
— А мы? — спросил Петухов.
— И вы… Делайте всё, как раньше. Агния Сергеевна останется с вами…
— Да. Я уж с ними буду, — подтвердила учительница.
— Константин Семенович, Эльвира Петровна говорит, что футбольное поле не нужно! — дрожащим от обиды голосом сказал Байков. — Здесь площадка для баскетбола и волейбола, а там для гимнастики и легкой атлетики…
— Женя, у вас есть план?
— Есть.
— Он утвержден?
— Да. Но она преподаватель… Мы сделаем, а она придет и всё заново…
— Без вашего согласия Эльвира Петровна больше ничего менять не будет. Вы поняли меня? Если она вас не убедит, не докажет…
— Мы же ей говорили…
— Она назвала нас болванами, а Женю щенком, — пожаловалась Рыжук. — С ней много не поспоришь…
Сзади кто-то дернул Алису за платье, но девочка даже не оглянулась.
— Я думаю, что теперь всё ясно. Не будем понапрасну терять время.
— Ясно… — хором ответили школьники.
В кабинете директора Эльвира Петровна застала завуча:
— Здравствуйте, Ирина Дементьевна. Вы уже вернулись?
— Как видите.
— Загорели. Спортом занимались?
— Ну еще бы… Всё лето рыбу ловила.
— Какой же это спорт! Для инвалидов и стариков. Нет! Учителей нужно будет по-настоящему расшевелить. Утром зарядку, в большую перемену разминку… Я решила этим вопросом заняться нынче вплотную. С новым директором я, конечно, договорюсь. Всё-таки мужчина и не успел зажиреть.
— Вы уже познакомились с ним? — с улыбкой спросила Ирина Дементьевна. Она почему-то не могла говорить с мастером спорта серьезно. К счастью, та не замечала иронии.
— Да. Сейчас будем разговаривать. Я как раз и хочу поставить перед ним вопрос о физкультуре для учителей. Одной тут не прошибить. Разработала несколько вариантов комплексных упражнений… Ну, а в дальнейшем опыт нашей работы распространим на все школы.
— Да… С ним или очень легко договориться или совсем невозможно, — как о пустяке, сообщила Ирина Дементьевна. — Одно из двух. Боюсь, что вы по-разному смотрите на некоторые вещи.
— Например?
— Например, на дисциплину.
— А разве на дисциплину можно смотреть по-разному? Двух дисциплин не существует.
— Как же так не существует? Есть сознательная дисциплина, а есть и палочная.
— Пустые слова! Никакой разницы нет. Дисциплина всегда сознательная. Если я подаю команду, то все выполняют ее сознательно. Как же иначе. Или команды просто не знают и, значит, необходим показ. Другое дело, когда упражнение трудное…
— Вот вы ему и докажите!
— Вряд ли придется доказывать такую чепуху.
Вошел Константин Семенович. Ирина Дементьевна, не зная, что произошло на стадионе, и боясь, что Горюнов не разберется в мастере спорта, как педагоге, и попадет под обаяние «званий», сразу вступила в разговор.
— Мы говорили о дисциплине, — начала она. — Эльвира Петровна считает, что между палочной и сознательной дисциплиной никакой разницы нет и что это не стоит даже доказывать.
— Я не согласен с Эльвирой Петровной, — усмехнулся Константин Семенович. — Палочные методы разработаны одним теоретиком полтораста лет назад. Вы, наверно, просто забыли, Эльвира Петровна… Пять принципов подавления и управления дикой резвостью детей: угроза, надзор, запрещение, приказание, наказание.
— Да, да. Совершенно верно! — подумав, согласилась мастер спорта. — Но, честно говоря, я не забыла, а первый раз слышу об этом. Неужели полтораста лет? Здорово! А как фамилия этого теоретика? Песталоцци? Мы проходили в институте историю педагогики, но так, в общих чертах.
Дальнейший разговор в таком духе неизбежно превратился бы в издевательство, и, хотя глаза Ирины Дементьевны искрились весельем, Константину Семеновичу стало стыдно.