— Нет, не Песталоцци, — сказал он, садясь за свой стол. — Эльвира Петровна, вы слышали о том, что наша школа теперь опытная?
— Нет. Первый раз слышу. Неужели? А вы знаете, это хорошо! Я как раз хочу поставить один эксперимент. Вводить физкультуру для учителей…
— Одну минутку…
— Вы не согласны?
— Мысль интересная, но нам нужно сначала договориться о главном… Кто из нас будет руководить школой… Вы или я?
— Странная постановка вопроса…
— Постановка вопроса вполне естественная. Я утвердил план строительства стадиона, вы его отменили. Я просил юннатов посадить деревья, вы отменили…
Эльвира Петровна не привыкла обсуждать с директорами свои действия, а потому всё остальное произошло быстро, хотя и несколько неожиданно.
— Понимаю, — с явной угрозой сказала она. — Вас не устраивает моя кандидатура? Извольте! Могу подать заявление об уходе!
Чемпион Ленинграда ждала, что сейчас директор возьмет свои слова обратно, извинится, пообещает не вмешиваться в ее работу, начнет уговаривать ее не сердиться…
Но всё случилось иначе. Константин Семенович молча достал чистый лист бумаги, положу его перед учительницей, снял колпачок с вечной ручки и протянул ее со словами:
— Пожалуйста. Я не буду возражать.
Эльвира Петровна знала и о таком методе «укрощения незаменимых», но отступать было уже поздно. Покраснев, она схватила перо и, не долго думая, стала писать заявление об уходе — по собственному желанию.
Никто ее не остановил.
Проводив взглядом кандидата педагогических наук, которая вышла из кабинета с гордо поднятой головой, Ирина Дементьевна повернулась к директору.
— Ну и что же вы собираетесь делать с ее заявлением? — спросила она, еще не веря тому, что произошло.
— Отдам в приказ. Бухгалтерия произведет окончательный расчет, — ответил Константин Семенович, намереваясь наложить резолюцию, но задержался. — А разве вы хотите возражать?
— Если бы я возражала, то сделала бы это сразу.
— Я так и подумал.
— Ну, а если допустим, что я возражаю? — с лукавой улыбкой спросила она. — Тогда что?
— О-о! Тогда бы я, наконец, понял, какой я осел.
— Почему?
— Потому что не мог отличить медь от золота, настоящее от фальшивого, — с грустью ответил Константин Семенович, чем очень развеселил завуча.
— Ну и ну! Не ожидала! — со смехом воскликнула она. — Это почти комплимент! Но шутки в сторону! — переходя на серьезный тон, продолжала Ирина Дементьевна. — Ведь я вас предупреждала, Константин Семенович. Вы думаете, что она одна такая? Многие наши учителя мало чем от нее отличаются. Одна Маслова чего стоит. Работают они, правда, в несколько иной форме…
Ирина Дементьевна ежедневно видела и всё глубже понимала, чего добивается Константин Семенович от педагогов. Видела она и результаты такой «демократической системы», как выразилась Ксения Федоровна в разговоре с ней. Случай с мастером спорта лишний раз подтверждал непримиримость нового директора к «ежовым рукавицам».
— Я знаю учителей, — проговорил он, наложив резолюцию и отодвигая заявление.
— Значит, я всё-таки была права, когда сказала, что их надо гнать из школы?
— Нет.
— Но ведь вы только что это проделали!
— Да, но у нас нет ни времени, ни средств, чтобы перевести ее в «нашу веру». Я не считаю ее безнадежной, но звания и успехи, как мне кажется, очень ее испортили.
— А Лизунову вы тоже не считаете безнадежной?
— Если бы она была помоложе…
— И поумней, — подсказала завуч.
— Да, и поумней, — вынужден был согласиться Константин Семенович.
— Тогда она не была бы Лизуновой, — сказала Ирина Дементьевна и расхохоталась.
Засмеялся и директор. Откинувшись в кресле, он погрозил ей пальцем:
— Вы упорно хотите мне доказать, что есть люди безнадежные, с которыми не стоит и возиться. Ничего не выйдет, Ирина Дементьевна. Есть плохие воспитатели, а безнадежных людей нет, если конечно они психически нормальны. Не спорю, что сила привычки — великая сила, но привычки дело наживное. Поставить людей в другие условия — и привычки начнут меняться вместе с поступками.
Ирина Дементьевна слушала с интересом, но глаза при этом блестели насмешливо. Однако это не смущало Константина Семеновича. Слишком он был убежден в своей правоте.
— Не уклоняйтесь, пожалуйста, — остановила она директора. — Мы говорим об учителях. В какие условия вы можете их поставить, чтобы они изменили свои привычки и убеждения? Я допускаю, что они на словах будут соглашаться, а на деле поступать по-старому. И как вы об этом узнаете?