Выбрать главу

– «Мы в город Изумрудный идем дорогой трудной, – дурашливо запел Олег голоском сказочной девочки Элли в такт их шагам, – идем дорогой трудной, дорогой непростой…» Эй, давай, подпевай, чур ты Железный Дровосек…

Он крепко прижал к себе Таню, побуждая ее включиться в песню. Она сглотнула, велела себе действовать, как от нее того ждут, и подтянула низким, «железным» голосом: «Чуд-десных тр-р-ри ж-желания исполнит гудрый Мудвин…»

– Гениально! – восхищенно прервал ее муж. – Как всегда у тебя! Это ж надо – гудрый Мудвин! Нарочно не придумаешь.

– Я не нарочно, – тускло подтвердила Таня, – давай… мудрый Гудвин. И Элли возвратится…

– И Элли возвратится, – мгновенно со значением вступил Олег, – с Тотошкою домой!

Окна в доме Веры были темны, безжизненны. Ясно, что хозяева отсутствовали. Олег для порядка позвонил, постучал.

– Ну вот! В кои-то веки собрались всей семьей с подарком навестить людей, а они свалили в неизвестном направлении. И когда будут, не сказали. А должна стеречь, между прочим, – принялся шутливо возмущаться муж.

Он на минутку поставил злополучный подарок у ступенек крылечка, взял обеими руками Таню за плечи, развернул к себе, обнял.

«Он хочет целоваться! – ужаснулась Таня тому, чему бы еще прошлым вечером обрадовалась несказанно. – Он хочет целоваться, а я не знаю, можно ли. Вдруг я заразная, а он нет?»

Она уткнулась лицом ему в шею, так, чтобы он не дотянулся до ее губ.

– Ты чего? – обиженно протянул Олег.

– Я… у меня, кажется, грипп намечается. Знобит, ломит все тело, – удалось придумать Тане.

Олег поверил. И это было первое испытание в огромной череде предстоящих испытаний, которое ей удалось преодолеть.

Он поверил и тому, что Татьяна в преддверии гриппозных лихорадок, повышений и падений температуры, упадка сил и возможных осложнений должна доделать срочную работу, ради чего ей необходимо обосноваться ночью в кабинете, а не с ним в супружеской постели.

Конечно, он был разочарован. Он явно собирался провести с ней любовную ночь. Но жена выглядела такой жалкой, глаза ее обведены были кругами, осунулась вся за считаные часы…

Дома он напоил ее чаем с медом. Заставил натянуть шерстяной свитер, укутал в плед.

– Пока, – попрощалась Таня, закрывая за собой дверь спальни.

– Выздоравливай скорей! Я жду. Нам пора беби делать!

– Сделаем, – согласилась она. И, стоя спиной к двери, раздвинула губы так, чтобы обнажились зубы. Улыбнулась.

Она и правда уснула, как больная. Быстро. Раз – и провалилась.

И так же быстро проснулась. Потому что надо было отвечать на многочисленные вопросы «как?».

Как в следующий раз отказываться «делать беби», пока не пришли результаты анализа?

Как разобраться, изменял ли муж или нет?

Как ей теперь вообще жить и сколько этой жизни осталось, если все окажется правдой?

История болезни

Таня отчетливо помнила, как впервые узнала о СПИДе.

– Все! Человечество доигралось! Будет нам теперь Содом со своею Гоморрою, – торжественно объявил папа, постоянно читавший зарубежную прессу.

На этот раз в его руках находился югославский журнал «Svjet», то есть «Мир». Югославия занимала особое положение среди стран, строящих коммунизм. Они вроде его и строили, но «шли своим путем» благодаря сильному и склочному характеру своего лидера Иосипа Броз Тито, сумевшего быстро и эффективно рассориться со своими союзниками. Дружить он хотел, но быть младшим братом в семье разношерстных народов, зачастую насильно ведомых в светлое будущее, отказывался горячо и категорически. В результате, не получая поощрительных подачек ни от старшего кремлевского брата, ни от собак-империалистов, балканский вождь, чтобы жители его страны могли хоть как-то добыть себе средства к существованию, разрешил своим подданным выезжать из страны на заработки. Югославы ездили добывать деньги на пропитание в Западную Германию и ряд других капиталистических стран. Посылали семьям материальную помощь, вещи, журналы. Гастарбайтеры. Именно рабочие турки и югославы породили это прижившееся ныне и у нас немецкое слово, ничего стыдного и позорного не обозначающее. Просто гость-рабочий.

Работа за рубежом носила массовый характер. Как следствие югославская журналистика обладала большой свободой подачи информации из-за рубежа. Все равно ведь узнавали и так.