Зная, что для очищения ума таковыми размышлениями и возвышения его до Небесных созерцаний необходимо упражняться и в других добродетелях, как телесных, так и духовных, преподобный стал подвизаться с великим усердием в строжайшем посте, бдении, молитве, за которые сподобился и божественного дара священства в возрасте тридцати лет от Неокесарийского митрополита Иакова, который подвизался тогда в том же самом Иверском монастыре. После этого преподобный продолжал прилагать подвиги к подвигам, а пот к поту, стараясь стать образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте (1 Тим 4: 12). Зная, что пост есть основание всех добродетелей и что Господь ублажает алчущих ныне, ибо насытятся (ср. Лк.6,21), то есть добровольный голод, либо невольный, но переносимый с благодарностью, святой иногда ел свой ячменный хлеб, да и тот без соли, один раз в два — три, а иногда и в четыре дня. Иной раз он вместо хлеба вкушал фасоль, протухшую настолько, что с большим трудом понуждал себя ее проглатывать. Обличаемый как–то раз своим учеником Мелетием, который считал его самоубийцей, он сказал:«Нет самоубийца — это тот, который ничего не ест и умирает от голода, но я даю ему (то есть чреву) пищу независимо от того, нравится она ему или нет». Преподобный всегда собирал со стола крошки, смачивал их водой или вином, клал в сумку и выдерживал до тех пор, пока они не засыхали и не начинали издавать неприятный запах. Только после этого он их съедал. Очень часто он ел то, чем обычно смазывают печную утварь, а потом выбрасывают. Этим он и утешал себя после многодневного поста. Во время Великого поста он ел один раз в неделю, пытаясь превзойти самих древних подвижников, и дошел до того, что в течение пятнадцати дней не ел вообще ничего. Если ему приходилось есть вместе с другими, то он ел все, что позволено есть монаху, чтобы другие не видели его добродетель, и чтобы смирить гордыню, согласно преподобному Иоанну Лествичнику. Но даже и в этих редких случаях Иерофей вкушал очень умеренно. Так же умеренно он и спал, следуя словам Арсения Великого:«Монаху достаточно спать один час в сутки. Если он подвижник, то пусть упражняется в этих двух добродетелях, чтобы легко, как на крыльях, взойти к другим, более высоким добродетелям». Когда сон уж очень сильно одолевал подвижника, он ходил по монастырю и со слезами и воздыханиями молился:«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». Вот такое занятие имел присноблаженный и старался, если было возможно, и не было препятствий от людей, не оставлять эту молитву ни умом, ни устами.