— Дело сделано! — воскликнул он, хватая меня за руку и говоря очень быстро. — Оно более чем сделано. Пойдемте ко мне и вы увидите.
— Правда?
— Правда! — прокричал он. — Невероятно! Идите и посмотрите.
— И что же, его действие вдвое сильнее?
— Больше, гораздо больше. Я сам не ожидал. Идите и посмотрите мою жидкость. Попробуйте ее! Трудно себе представить что-нибудь подобное!
Он схватил меня за руку и так быстро зашагал, что мне пришлось бежать, чтоб не отстать от него. Он громко кричал, поднимаясь со мной по холму.
Мимо нас проехал шарабан, переполненный народом, и все они, мне кажется, обернулись и стали смотреть на нас. Был один из тех ясных, жарких дней, которые так хорошо знакомы Фолькстону, когда краски необыкновенно ярки и все контуры особенно рельефны. Несмотря на легкий ветерок, мне было ужасно жарко, и я взмолился о пощаде.
— Неужто я иду слишком скоро? — воскликнул Джибберн, стараясь замедлить свой ход и все-таки идя скорым маршем.
— Я уверен, что вы отведали вашего нового элексира, — выговорил я с трудом, стараясь отдышаться.
— Нет, — отвечал он. — Разве только каплю оставшейся в кувшине воды, которой я смывал следы этого вещества. Вы знаете, что я попробовал его прошлой ночью, но ведь это уж старая история.
— И что же, он действует вдвое сильнее? — спросил я, с чувством облегчения приближаясь к дому.
— В тысячу, в несколько тысяч раз сильнее! — воскликнул Джибберн, сопровождая свои слова драматическим жестом и распахивая настежь резную дубовую дверь своего дома.
— Ух! — отвечал я, следуя за ним.
— Я даже сам не знаю, какова сила его действия, — добавил он, держась за ручку двери.
— И вы…
— Благодаря ему, физиология нервной системы является нам в совершенно новом свете и призрачные теории получают осязаемую форму… Один Бог знает, какова его сила. Впоследствии мы все это узнаем, но прежде всего нам надо попробовать этот элексир.
— Попробовать? — спросил я, идя по коридору.
— Именно, — отвечал Джибберн, оборачиваясь ко мне у дверей своего рабочего кабинета. — Он находится в этой зеленой склянке. Конечно, если только вы не боитесь.
Я по натуре довольно непредприимчивый человек и люблю необыкновенные похождения только в теории. Признаюсь, что я боялся, но, с другой стороны, во мне заговорила гордость.
— Что ж… — проговорил я нерешительно. — Ведь вы говорите, что уж пробовали его?
— Я пробовал, и, как вы видите, со мной ведь ничего не случилось. Я себя нисколько от этого не чувствую хуже, и мне кажется…
— Дайте мне этого напитка, — отвечал я, садясь. — В наихудшем случае я буду избавлен от стрижки волос, то есть одной из наиболее ненавистных обязанностей цивилизованного человека. Как вы принимаете эту микстуру?
— С водой, — отвечал Джибберн, схватывая графин.
Я сидел в его кресле, а он стоял перед своей конторкой и смотрел на меня; в его манерах внезапно сказался специалист из улицы Гарлей.
— Ведь вы знаете, что сюда входит ром? — спросил он.
Я сделал неопределенный жест рукой.
— Прежде всего я должен вас предупредить, чтобы вы тотчас же закрыли глаза, как только вы проглотите эту жидкость, и осторожно бы открывали их, не раньше как через минуту или около того. От этого вы хуже не увидите. Чувство зрения зависит от продолжительности вибраций, а не от количества впечатлений; но при этом получается нечто вроде сотрясения сетчатой оболочки глаза, вызывающего неприятное чувство головокружения в ту минуту, когда открываешь глаза, поэтому надо подержать их закрытыми.
— Закрытыми? — отвечал я. — Хорошо.
— Затем оставайтесь неподвижны. Не следует двигаться, так как вы можете что-нибудь задеть. Помните, что все ваши движения будут в несколько тысяч раз быстрее обыкновенного; сердце, легкие, мускулы, мозг — все будет действовать быстрее, и вы можете сильно удариться, не замечая этого. Вы понимаете, что вы об этом не будете помнить. Вы будете себя чувствовать совершенно так же, как и теперь, только вам покажется, что все в мире происходит в несколько тысяч раз медленнее, чем теперь. В этом-то и заключается особенность этого элексира.
— Господи, — проговорил я, — и вы думаете…