Следует к общему раскладу добавить активную работу британских и французских спецслужб, действующих под прикрытием своих посольств в Петрограде, не менее активную работу американских финансовых групп в России, подпольную деятельность германской разведки, не менее скрытую от глаз работу различных групп масонов, а так же деятельность всякого рода социалистов, эсеров, большевиков, националистов со всех окраин, представителей коих было предостаточно в столице.
В общем, все идет к безусловной победе Февральской революции, Гражданской войне и пуле в голову мне лично в пермском лесу 13 июня (да что ж мне везет с этой цифрой тринадцать!) следующего 1918 года. Но нет, ребята, если вы решили угробить свою страну, то мне с вами не по пути. Придется мне, ребятушки, гробить вас, тут ничего не попишешь. Лучше вас, чем меня. В этом вопросе я эгоист. Тем более что интересы мои и страны совпадают. Обойдемся без кровавых потрясений и гражданских войн.
Но для этого, нужно оказаться в центре принятия решений, в центре власти и рычаги этой власти получить в свои руки. Совершенно понятно, что за время, оставшееся до 2 марта я ничего сделать не успею в вопросе концентрации власти в своих руках, поэтому придется действовать чужими руками. Руками, в которых сейчас сконцентрирована законная власть. То бишь руками "брата Коли". И удержать власть в этих руках, даже если он сам этого не хочет. Ничего, и не таких убеждали.
Тут другой вопрос - как Николая убедить провести или, хотя бы, объявить минимально возможный пакет реформ, который сможет вернуть ему популярность (хоть какую-то!) и предотвратить немедленную революцию? Братец Коля сейчас в Могилеве и с ним, как показывает история, по телеграфу общаться абсолютно бесперспективно. С ним и вживую было трудно разговаривать конструктивно, ввиду того, что жил он в своем придуманном мире, и был весьма упрям в своем нежелании признавать реальность.
Так что только личная беседа в виде братской выволочки могла спасти гиганта мысли и Хозяина Земли Русской. Взять его так, по-братски, за жабры, да мордой его царской о прозу бытия. И не отходить от него, пока кризис не минует, а то знаю я его тараканов, которым еще и активно помогают тараканы в голове его драгоценной Августейшей женушки. Так что только хардкор, только личный братский контроль, чего бы мне это ни стоило!
Но тут одна маленькая загвоздка. Он-то там, в Могилеве, а я тут, в Гатчине. И времени на организацию братской встречи у меня уж до середины этой ночи. Потом все, Николай уедет и эпоха завершится. А там уж, как хочешь, хочешь, пытайся эвакуироваться в будущее, хочешь, жди 13 июня 1918 года и пули в голову, а хочешь, стреляйся прямо сейчас, чтоб не мучиться ожиданием расстрела. Одно не ясно, как за оставшиеся часы преодолеть расстояние в шестьсот с лишним километров...
Тут встречный автомобиль нам загудел клаксоном и остановился. Мой шофер обернулся на меня, и я кивнул, увидев, что из машины выходит генерал с шикарной бородищей.
- Ага, - сказал я себе, - на ловца, как говорится...
И вышел из авто навстречу генералу.
- Ваше Императорское Высочество! - расплылся генерал в открытой улыбке. - Я рад видеть вас в добром здравии!
- Здравствуйте, Александр Матвеевич! - Мы обменялись рукопожатиями. - Как здоровье супруги? Как дети?
Кованько заулыбался.
- О, благодарю вас, Ваше Императорское Высочество, все благополучно. По крайней мере, насколько вообще все может быть благополучно в наше тревожное время.
- Отрадно слышать, право. - я приложил руку к сердцу. - Передавайте от меня поклон Елизавете Андреевне!
- Благодарю, непременно передам. Однако ж и вы, Ваше Императорское Высочество, давно к нам на чай обещались. Да и школу нашу давненько не удостаивали визитом! И я позволил себе остановиться и по-стариковски пожурить вас!
- А знаете что, - вдруг сказал я, - а поехали к вам в школу прямо сейчас!
* * *
* * *
ПЕТРОГРАД. 27 февраля (12 марта) 1917 года.
- И вот что я вам скажу, братцы, - Кирпичников обвел взглядом строй. - В последний раз скажу. Если вы не решитесь на это, то пропали наши головушки. И ваши колебания выльются боком всем нам!