- Да ты что! - Кирпичников буквально взорвался. - Как можно отпускать всю эту царскую сволочь?!
- Слушай, достал ты уже со своими бредовыми лозунгами! - вмешался в спор матрос Тарасенко. - Мы сюда шли не погибать зазря. Товарищ Керенский, отправляя нас сюда, ставил задачу захватить вокзал и не дать перебросить войска с фронта для подавления революции в Петрограде. И мы пошли. Ты настоял на этой акции. Но на расстрел царя и семьи мы не подряжались. Ладно еще царя, но бабу с дитем, я стрелять не согласен!
Кирпичников тяжело дышал, глядя на своих подельников, затем кивнул и процедил:
- Можете их не стрелять. Я сам это сделаю.
* * *
ГАТЧИНА. 28 февраля (13 марта) 1917 года.
- Эй, в тронной зале! Предлагаю вам сделку!
Я отнял от губ рупор и прислушался. В помещении за дверью явно что-то происходило, звучали какие-то крики, шел какой-то спор и я посчитал нужным бросить на чашу весов свои пять копеек.
- Если вы отпускаете заложников живыми и здоровыми, то я выплачиваю вам сто тысяч рублей золотом! СТО ТЫСЯЧ! ЗОЛОТОМ!
Ставлю рупор на мешок с песком и делаю знак приготовиться к штурму. Группа самых опытных бойцов приготовилась к атаке и лишь ждала команды. А я ждал подходящего момента.
- Из-за двери показалась голова в матросской бескозырке.
- А не обманешь?
Похоже не все там такие уж и идейные. Может на этом и удастся сыграть.
- Я обещаю. Если всех отпустите и все будут живы, здоровы и невредимы. Тогда вы получите деньги.
- И свободу? - уточнил матрос.
- Да.
Голова скрылась и я стал ждать их решения.
- Ваше Императорское Величество, вы и вправду собираетесь этим мразям заплатить сто тысяч золотых рублей, а затем позволите им уйти?
Горшков был полон искреннего недоумения.
- Нет, - коротко ответил я.
- Но... - Горшков запнулся, не решаясь продолжить.
- Но как же мое слово, хотели вы спросить, Георгий Георгиевич?
- Так точно. - Герой войны явно стушевался.
- Я обещал, что если они отпустят всех живыми, здоровыми и невредимыми. А судя по крикам графини и Георгия, там дело дошло до рукоприкладства. Поэтому...
Георгий кивнул, не желая продолжать неприятную мне тему.
* * *
ГАТЧИНА. 28 февраля (13 марта) 1917 года.
- Я предлагаю голосование!
Тарасенко решительно рубанул воздух ладонью.
- Кто за то, чтобы отпустить бабу с мальцом, взять сто тысяч золотых рублей и покинуть Гатчину?
И тут Тимофей Кирпичников выстрелил. Пуля маузера отбросила тело графини Брасовой словно тряпичную куклу.
- Мамааа!
Георгий кинулся к телу матери. Подельники бросились на Кирпичникова. У него отобрали оружие и начали его в ярости избивать чем придется, а он лишь хрипел под ударами:
- Все... Теперь все повязаны... Кровью повязаны... Дураки... Какие же вы... Ненавижу!
* * *
ГАТЧИНА. 28 февраля (13 марта) 1917 года.
Услышав выстрел и крик Георгия я, не колеблясь, мгновенно кинулся к двери. Вслед за мной по команде Горшкова бросились все остальные. Дверь распахнулась от удара и нашим взорам предстала чудовищная картина.
У стены лежала графиня Брасова и мальчик рыдал над ней. Толпа каких-то разнообразно одетых людей избивала кого-то. Я бросился к графине, но с первого же взгляда было понятно, что она мертва. Ее остекленевшие глаза смотрели на меня.
Опустившись на колени, я прикрыл ей глаза и прошептал:
- Прости. Прости за все...
Горшков оторвал мальчика от тела матери и куда-то его понес, что-то приговаривая. А я стоял на коленях и смотрел в лицо той, которую так любил мой прадед. Смотрел и чувствовал лишь горечь и пустоту. И вину. За все что я совершил и за все, что не смог сделать чтобы ее спасти.
Да, я планировал с ней развестись. И во имя государственных интересов и по личным причинам. Собирался. Но я не хотел ее гибели.
Я вдруг понял, что по щекам моим текут слезы. И это понимание словно отпустило какую-то внутреннюю пружину моего бешенства и я вскочив быстро зашагал к кучке отморозков, которые были повинны в смерти матери моего сына... да, именно так, моего сына теперь...
Увидев мои глаза матрос, который вел переговоры о деньгах, вдруг побелел как мел и запричитал:
- Ваше Императорское Величество! Не губите, Ваше Императорское Величество! Это он виноват! Мы собирались отпустить вашу семью! Без денег отпустить! Правда! Это он! Он! Он!
И упав на колени зарыдал:
- Не губите... Век бога молить буду... Отслужу... Христом Богом в том клянусь... Отслужу, только прикажите...