— Нужны мне твои объяснения, — усмехнулся Ринат, по-хозяйски оглядывая свое никелированное хозяйство. — Значит, так. Сначала — наружный осмотр, потом — ляжешь под сканер. Распечатка будет часа через полтора-два. Так что, больной, раздевайтесь — будем вас изучать!
Распечатка не дала ничего. Ровным счетом. Не хватало только круглой и недвусмысленной резюмешки в конце длиннющей бумажной ленты: здоров как крупный и рогатый скот.
Ринат попробовал было бодренько и черно пошутить на тему странных больных, не радующихся отсутствию симптомов заболевания. Но затем, немного поколебавшись, присоветовал старушку из числа знакомых его жены. Сам Ринат «всякую херомантию» не жаловал, так как, по его словам, был специалистом дипломированным, и полагалось ему любить теорию и практику, а не «завмагию и колдунство».
Старушка оказалась, как ни странно, городской уроженкой и пользовала тех, от кого Ринат и иже с ним вынужденно отказывались. Была она неплохим психологом и имела богатую коллекцию травок. За годы «колдунства» бабка поднаторела прежде всего в народном фольклоре, но числилось в ее послужном списке и несколько таких историй, о которых даже сам Ринат, светило и мудрило, предпочитал устыженно помалкивать. Может, потому и дал телефончик. А также — слово, с каким к старушке подъезжать следовало. Вадим тут же позвонил, но слово говорить не стал — не телефонное это дело. Произнес его уже с глазу на глаз, у стальных дверей, после чего и был допущен в квартиру.
Вышел он оттуда через час, с облегчением одновременно в желудке, кошельке и голове, но в последней — лишь отчасти. Зато в активе новообретений числились мерзкий вкус гнилых корешков во рту, слегка разогнанные темные мысли и непритязательная бутылка водки «Русской», нашептанной как раз по его, Вадима, случаю. Случай был, как водится, редкий, трудный, но поправимый, опять же коли бог даст. Оставалось прикупить правильной закуски.
Звонок Натальи застал Вадима опять-таки в прихожей, когда он выкладывал добычу из гастронома и отряхивал снег.
— Жди меня и никуда не уходи, — быстро проговорила она. — Сейчас приеду. Диктуй адрес.
— Ладно, — кивнул он. Скороговоркой произнес свои «входные данные» и сосредоточил взгляд на уже немой трубке телефона, уныло соображая, когда они перешли на «ты» — это его как раз обрадовало — и зачем она едет к нему так спешно. Честно говоря, более всего ему теперь хотелось побыть в одиночестве. Но Наталья повесила трубку так быстро, что он просто не успел придумать никакого предлога для одиночества. И послушно поплелся на кухню сооружать чего-нибудь на стол.
Если человек не спит ночь, для него в следующем дне зачастую почти ничего не меняется по сравнению со вчерашним. Но это не значит, что правило верно и для другого такого же человека. Наталья приехала быстро.
— Ты ушел, а я все думала и думала, — поведала она, прихлебывая чай из нарядной гостевой чашки. — И додумалась до очень простой вещи.
— Вот как? Например? — Вадим изобразил на лице искренний интерес, в глубине души мечтая только о горячей ванне.
— Ты извини, если я сейчас буду без обиняков, — предупредила она. — Просто пытаюсь объяснить словами то, что еще час назад лишь чувствовала. И то — смутно.
— Да, конечно. Я понимаю, — произнес он, не понимая, однако ж, ни грамма.
— Между нами… мной и тобой…
Она замялась, не то от смущения, не то просто подбирая выскользнувшие слова. А потом упрямо повела головой, отводя волосы.
— Одним словом, теперь нас связывает что-то очень серьезное… Если ты, конечно, веришь мне.
— Я верю, — ответил он, и это было чистой правдой. Но здесь была подмешана и правда, которой Наталья еще не знала.
И он испытующе взглянул на молодую женщину, повергнув ту в легкое смятение.
— Я не знаю, как это назвать… — опустила голову Наталья. — Но ты ушел сегодня, и у меня теперь чувство вины. Оно почти физическое — мне даже кажется, я смогла бы его потрогать.
— А может, это у меня лучше получится? — наконец улыбнулся Вадим. — Где это, интересно, у очаровательных женщин размещается комплекс вины?
И он сделал вид, что хочет ее обнять. Наталья затравленно следила за его рукой, как кролик глядит на удава. Вадиму стало не по себе, и он виновато убрал руку.
— Извини… я шучу в последнее время как-то дурацки…
— И я, — кивнула она. — Я тоже.
В нем вдруг поднялась горячая, жаркая волна. Захотелось встать перед ней, обнять, отвести душистую прядь волос, доверительно шепнуть в маленькое розовое ухо: ты — знаешь? Догадывалась?