— Папа не умеет видеть, — рассудительно сказала Варенька. — Наверное, он так и не смог научиться.
— Что видеть? — не понял Вадим.
— Не что, а как, — строго поправила его Варенька. — Папа не смог видеть, как умеем мы с мамой.
— А как умеете вы с мамой? — Вадим явственно почувствовал, как по спине побежала тонкая струйка сухого, как искусственный лед, холодка.
— Как-как? — чуть ли не передразнила его девочка. — Ты что, такой непонятливый? Видеть — это значит не только снаружи, но и внутри. Ты же теперь это сам знаешь, чего ж тогда врешь!
— Я? — Вадим вскочил. И торопливо шагнул к ней.
— Конечно, — засмеялась Варя его беспокойству. — И нечего обманывать. Меня же ты не обманешь!
— Постой-постой! — нервно пробормотал Вадим, отчаянно собирая путающиеся, бегущие в разные стороны мысли. — Так мама что, не знала об отце?
— Знала, — вновь вздохнула Варенька. — Я ей тыщу раз пыталась это объяснить. В тот день, когда они поссорились, папа почему-то увидел маму как-то… не так.
— А как?
— Ну, не знаю, — Варенька явно почувствовала затруднение. — Наверное, что-то страшное ему почудилось. Как в сказках… Поэтому папочка очень испугался. Наверное, он мог бы ее даже убить, — с какой-то странной, неуместной сейчас гордостью произнесла девочка. — А потом он просто никак не мог забыть. То, что увидел.
— А мама?
— Мама думает, что папа просто чокнулся, — грустно сказала Варенька. — Этих родителей никто не разберет. Они и сами между собой разобраться никак не могут. Потому что не умеют даже слышать.
— Что — слушать? — тут же опять насторожился Вадим.
— Не слушать, а слышать, — девочка состроила уморительную гримаску, выражавшую, должно быть, у детей крайнюю степень ангельского терпения. — Если не умеешь видеть, попробуй хотя бы слышать. Это гораздо легче. Нужно только сильно стараться.
— Час от часу не легче… А я смогу слышать? — осторожно спросил молодой человек.
— А зачем тебе? — тихонечко засмеялась Варенька. — Ты же уже видишь!
— Чего-то я запутался тут с тобой, — напряженно проговорил Вадим. — А откуда ты-то знаешь, что со мной? Что я умею так… видеть?
— Для этого даже не надо знать, — заметила девочка и, выбравшись из-под одеяла, села на кровати, закутавшись в шелковые края. — Я, например, много слышу, что в тебе…
— Вот как? — озадаченно произнес Вадим. — И что же ты… там… услышала?
— Ничего страшного, — заверила его Варенька. — Одни только мысли. Разные.
— А что, мысли — это не страшно? — против желания улыбнулся такой наивности молодой человек.
— Пока они не выбрались наружу — нет, — покачала головой девочка, и от этого спокойствия и серьезности ребенка, рассуждавшего о таких странных и взрослых вещах, Вадиму стало не по себе.
— А можно разглядеть… или услышать мысль, которая выбралась? Наружу?
— Да, иногда, — сказала Варя. — Особенно когда она очень сильная. И человек только ее и думает. Вот ты, например: пока тут со мной сидишь, постоянно думаешь о том, что тебе надо уйти.
Вадим смущенно улыбнулся. А она показала ему язык, дразнясь и тем самым напомнив, что она — всего лишь маленький ребенок. Девочка, которая еще только играет в жизнь, вертя и примеряя ее к себе со всех сторон. Не подозревая, что эта жизнь — уже давно ее, только ее и больше ничья.
— Да ты не бойся, я это уже давно знаю, — сообщила девочка. — Поэтому и попросила маму, чтобы она позвала тебя, прежде чем ты пойдешь.
— А может, ты знаешь, и куда я пойду? — тихо спросил Вадим, тщетно пытаясь приглушить внутри искорку вдруг затеплившейся надежды. Как хотелось, чтобы вдруг пришел кто-нибудь, взял за руку и отвел…
— Ну, как же… — задумалась она на мгновение. — Конечно же, ты пойдешь к себе. Понимаешь? Просто к себе. — И поскольку Вадим все смотрел на нее, ни говоря ни слова, она нахмурилась. — А куда тебе еще идти? Конечно, к себе обратно. Ведь уже так поздно и темно.
Вадим почувствовал, как горло перехватывает тонкая и гибкая петля. Он непроизвольно коснулся шеи кончиками пальцев, отер подбородок, затем лицо, ощущая адский огонь под кожей и ледяную стужу — в висках. Он понял, что услышал ответ, который, если вдуматься, действительно лежал на поверхности и его мыслей, и ее слов. Простой и логичный: куда же еще идти, кроме как к себе самому… Он теперь для себя — самая большая и опасная загадка. Там и поджидай ответов!
— А все-таки, зачем ты хотела меня повидать, Варя? — наконец проговорил он, одновременно уже чувствуя всю никчемность и ненужность вопроса.