— Эй-эй, что за поклеп? — возмущенно закричал молодой человек. — О чем речь? Какой вор? Никакого вашего вора я и в глаза не видел! Я, между прочим, вообще никого тут не знаю.
— Ошибаешься, — просипел Свин. — Очень даже знаешь. Отто, дружище, можно, я ему все-таки засвинячу промеж глаз?
— Отставить, — злобно гаркнул крыс. — Он, похоже, пока действительно не въезжает… Вор — женщина. Можно даже сказать, девица. Вполне смазливая. Очевидно, любовное воспоминание какого-нибудь втюрившегося мужика. Она появилась тут недавно — и почти сразу явился ты. Кумекаешь?
— Я ее тоже случайно видел утром, — сипло сообщил Свин. Крылышки за его спиной задумчиво трепыхались, видимо, в такт и под стать его медленным, заоблачным мыслям. — Вполне ничего, хотя на мой вкус — худовата.
— А кто на твой вкус не худоват, мистер Жиртрест? — буркнул Отто, и Свин обиженно замолк, тяжело и мстительно сопя.
— И, кстати, у этого мужика очень странные вкусы. И понятия, — кратко бросил братец Сарыныч. — Девица бегает по городу в розовом платье. Это в такую-то погоду — за два дня до Нового года. И как ей только не холодно?
— Вора ноги кормят, — отрезал фон Пасюк. — Значит, и греть должны.
Вадим подавленно молчал. В голове крутилось столько мыслей и с такой бешеной скоростью, что очень скоро они замелькали перед глазами и слились в один яркий и бесконечный карусельный круг.
— А почему это похитительница ключа должна непременно прийти? — наконец выдавил он. — Даже если мы и знакомы — что я могу сделать для вашего города?
— Видишь ли, — сказал братец Сарыныч. — Мы полагаем, что воровка — любовный дрим. Собственно, у нас нет никаких оснований сомневаться в этом, ни на йоту. Разногласия у следствия вызывает только ее возраст, хотя есть общее мнение, что этот дрим — временный. Этакое недолгое ностальгическое воспоминание, которое очень скоро сотрется из памяти вызвавшего его. И, следовательно, оно решило продлить срок своего существования таким вот образом.
— Ну? — буркнул Вадим. — А дальше что?
— Но есть и частное мнение, что этот дрим — долгожитель. Фактически он может входить в очень редкий разряд так называемых «вечных воспоминаний», которые «будут помнить всегда». Конечно, «вечных» — понятие относительное. Покуда жив тот, кто этого дрима породил или вызвал.
— Вы на что это намекаете? — подозрительно покосился Вадим.
— Ни на что, — пожал плечами Отто. — Что до меня, Свина и Сарыныча, то мы абсолютно уверены: тот мужик, который вызвал к жизни дрима-вора, это ты и есть.
— И если я тебе сейчас хорошенько засвинячу, — плотоядно усмехаясь, доверительно сообщил Свин, — то и дриму моментально придут кранты. А что, братцы, неплохая идейка, а?
— Очень свежее решение, — с уважением кивнул Братец Сарыныч.
— Если бы только не одно «но», — ответил крысофашист, задумчиво поигрывая желваками. — Дрим может исчезнуть вместе с ключом. И тогда все мы окажемся взаперти. Так что ты, — он покосился на Вадима и тяжело похлопал его по плечу, — находишься под защитой чистой логики.
— А если просто — взять и взломать эту треклятую дверь? — неуверенно предложил Вадим.
— Пробовали уже, — кивнул Отто. — Но она ж сработана на совесть. Так теперь не делают. Даже вспоминать не хочется, что тогда было… И что стало с теми, кто пытался ее сковырнуть. Дрим, порожденный дримом, — это, я тебе скажу, кошмар в квадрате.
Он встал, подтянул потуже свои ремни и подытожил:
— Так что, если все наши догадки и предположения верны, мы придем с тобой к двери, и ты вызовешь дрима.
— А как я это сделаю? — озадаченно спросил Вадим.
— Почем я знаю, — огрызнулся крыс. — Это уж тебе нужно скумекать. И очень хорошо постараться. — Он скосил на Вадима злобный глаз. — Не может быть, чтобы дрим не пришел на зов того, кто его породил. Лично я бы побежал со всех ног.
— Он так дорог тебе, твой… человек? — тихо произнес Вадим.
— Сплю и вижу, — криво усмехнулся Отто. — С каким наслаждением я свернул бы ему башку! — И он обернулся к патрульным. — Ну, все, братцы, хватит рассиживаться. И ты, человек, вставай и пошли. Добро пожаловать в Дримориал — город сладких воспоминаний!
Они вышли из комнаты втроем. Заперли дверь, и Вадим навесил на гвоздь ключ и денежную купюру. Свин брел чуть позади, прикрывая тыл маленького отряда. Отто даже не стал объясняться с хозяйкой, лишь покосился на запертую дверь квартиры и почему-то презрительно фыркнул. Они спустились по ступеням и зашагали через двор.