— Вот как? Какие же именно… загвоздочки? — с интересом спросил Вадим. Изредка он бросал рассеянные взгляды в конец, зала, но девушка не обращала в их сторону никакого внимания.
— Только ради Господа нашего, не преувеличивайте значения этого, баронет, — улыбнулся Вендельштерн. — Так, обычный пример психологии, коих немало насчитывается в моей практике. Собственно, этот арсенал непременно пополняет всякий мой пациент.
— Вы, пожалуй, заставляете меня с тревогой думать о душевном здравии семейства Штальбаум, — усмехнулся молодой человек.
— Ну, положим, думать о здравии никогда нелишне, — кивнул доктор. — И да будет вам известно, что помимо этой чудесной и милой семьи я пользую еще и целый ряд других фамилий. Так что понемногу набирается отовсюду, знаете ли. А у нашей Мари, скорее всего, лишь избыточная фантазия и богатое воображение.
— Так это же прекрасно, — улыбнулся Вадим. — Мне весьма импонируют подобные свойства женской натуры.
— Пожалуй, — согласился доктор. — Но, видите ли, баронет, тут есть некие специфические особенности. Вам, полагаю, известно, что иные девушки чуть ли не до брачной постели имеют обыкновение брать с собой на ночь любимые игрушки.
— В смысле — кукол? — продолжал улыбаться молодой человек.
— Ну, по большей части все-таки — мягкие игрушки, — кивнул доктор. — Медведи, зайцы, котята и щенята — в изобилии. Но вы правы, порой и кукол тоже.
— Что ж здесь удивительного? — пожал плечами Вадим и с удовольствием отхлебнул старого и выдержанного рейнского. — Вы видите тут для меня, как потенциального жениха, какую-то опасную помеху?
— Меня более смущает в данном случае выбор кукол, баронет. Знаете ли, госпожа Мари имеет несколько… специфический вкус в этой тонкой области.
— Неужели она покушается на сокровища юного Фрица? — с живейшим интересом, хотя и не без иронии, спросил Вадим. — Ее что, интересуют оловянные солдатики?
Вендельштерн некоторое время молчал, внимательно глядя на баронета. А тот в свою очередь — на доктора.
— А знаете, вы в чем-то близки к истине, — наконец кивнул Вендельштерн.
Лицо его казалось умиротворенным, во многом благодаря воздействию ликера. Однако глаза доктора оставались при этом серьезны и задумчивы; впрочем, как и всегда у этого достойного и наблюдательного человека.
— Ей действительно нравится одна кукла, изображающая солдата или вроде того. И, заметьте, нравится — не то слово. Она в ней, позволю себе заметить, буквально души не чает.
— И что же этот солдат тоже мягкий и пушистый? Признаться, мне не приходилось слышать о таких гренадерах в нашей доблестной армии, — засмеялся Вадим.
Девушка тем временем по-прежнему оставалась в постели без движения, но теперь с ней тихо беседовала служанка. Мари ей изредка и скупо отвечала. Все ее внимание было приковано к елке, хорошеющей на глазах с каждым часом.
— Нет, вот здесь вы не угадали, — покачал головой Вендельштерн. — Эта кукла сработана из крепчайшего дерева, к тому же у нее есть стальной механизм. Так что, полагаю, в ней немало острых и твердых углов. Извините за некоторую интимность, но я бы не хотел иметь в постели столь жесткий предмет под боком. Им вполне можно нанести себе серьезную травму, скажем, перевернувшись во сне.
— Ну, это не великая проблема, верно? — дружески предположил молодой человек.
Сказать по правде, его несколько смущал предмет разговора, поскольку официально он покуда еще не являлся женихом девушки. В то же время их объяснение с Мари из-за ее болезни постоянно откладывалось. Вадим был вполне рассудительным человеком в вопросах здоровья и полагал, что сведения доктора, того или иного свойства, могут помочь ему сделать правильный выбор.
— Разумеется, разумеется, — пробормотал Вендельштерн. — Причин для серьезного беспокойства у нас вовсе нет. Другое дело, что в последнее время у фройлен Мари участились случаи неких… эээ… видений. Конечно же, совершенно ложного свойства. Абсолютно беспочвенных, будьте покойны.
— Например? — улыбнулся молодой человек. Баронет вовсе не страдал мнительностью и воспринимал слова доктора с известной долей скепсиса.
— Девушка иногда разговаривает с игрушками, — заметил Вендельштерн. — Это тоже можно списать на особенности натуры. Сюда же — и другие специфические проявления мечтательности и явной склонности к фантазированию. Но меня заботит другое, любезный баронет. Вот уже второй год Мари чурается шумных компаний, избегает общения со сверстниками и некогда любимыми подругами. А в особенности, — доктор обернулся почему-то на елку и заметно понизил голос, — с молодыми людьми. Между тем ее романтическому возрасту это, мягко говоря, не очень-то свойственно. Тем паче — такой милой и красивой девушке.