– Это правда?.. – подняла на него глаза София.
– Да…, Сонечка…, – еле выдавил он из себя.
Девушка лишь улыбнулась и, приподнявшись, поцеловала его в щёку.
– Умеешь же ты выбирать момент, – сказала она.
– Старался. Всё-таки, мы так и познакомились, – ответил Паша.
– А я, ведь, и не верила в любовь с первого взгляда…
– Я тоже…
– Но всё равно мы умудрились полюбить друг друга.
– Друг друга?..
– Ну, да!
– Ты… меня… любишь?.. – с удивлением спросил Паша.
– Я думала, ты уже понял, – усмехнулась девушка. – Люблю, конечно же! Люблю!
После этих слов их лица, как-то сами по себе, незаметно, сблизились, глаза закрылись, а губы слились в поцелуе. Он был довольно быстрым, дабы не привлекать внимания остальных. Хотя, конечно, обоим им было всё равно…
Они двигались к выходу. Всё равно дискотека уже завершалась, и делать было, в принципе, нечего.
В гардеробе, в котором никого не было, они поцеловались ещё раз. На этот раз долго. Страстно. Как целуются в последний раз. Однако они понимали, что это лишь начало их новой жизни. Новой жизни друг с другом…
Паша и София шли по улице, взявшись за руки. Впервые, вне бала они так шли. Оба были счастливы. Обоим было хорошо вместе. Оба чувствовали любовь в своих сердцах.
– Вот, ведь, как музыка сближает, – заметил Паша.
– Нам после такого, определённо, надо сходить к Лепсу на концерт! – шутливо ответила девушка.
– Точно!
Они шли, похрустывая снегом, а Паша снова задумался и усмехнулся вновь пришедшей мысли о количестве денег у того мужика, что смог заказать себе этот самый снег.
– Кстати, – заговорила девушка. – Я обещала придумать как тебя называть.
– Да-да, помню, – ответил Паша. – И?
– Раз уж мы теперь вместе, то ты будешь… Пашуликом!..
Он засмеялся.
– Как же мило, Сонечка!
– Старалась!
Они снова поцеловались, не чувствуя холод от падающего на них снега. Всё равно между ними было огромное счастье, окрылённое любовью….
Возвращение
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой, -
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
К.М.Симонов
Солнце уходило куда-то на запад, чтобы накрыть город ранней зимней темнотой. Это был последний раз в этом году, когда оно пропадало с неба, ибо вернуться ему предстояло лишь когда в мире воцарится новый год…
Люди постепенно покидали заснеженные улицы. В конце концов, гулять по такому холоду – не самое лучшее развлечение, да и вообще – праздник лучше встречать где-нибудь в тепле, а вообще – дома.
Последним местом, куда человек отправился бы на Новый год, пожалуй, можно назвать кладбище…
Вообще это странно, когда в такой радостный праздник люди грустят.
Непонятно подобное было и смотрителю городского кладбища. Он привык, что к последним денькам года его тихое владение не посещают живые люди, а потому можно пораньше закрываться и идти домой.
Так было и тридцать первого декабря.
Как только солнце начало скрываться за горизонтом, смотритель хотел начать последний обход, чтобы с чистой совестью идти домой. И тут, его взгляд поймал чей-то силуэт вдали. Он приближался к воротам кладбища.
«Кого это занесло в такой-то день?» – подумал смотритель и вгляделся. По мере приближения стало понятно, что идёт пожилая женщина. Чуть сгорбленная, в старом пальто, в платочке и простеньких женских сапогах, вышедших из моды лет двадцать назад.
– Кладбище скоро закроется, – произнёс смотритель, когда женщина подошла достаточно близко к воротам.
Она повернулась к нему, и он увидел её старое лицо, на котором отпечаталось выражение многолетней бесконечной печали. Смотрителю был знаком этот взгляд. Обычно так смотрели матери убитых солдат, когда им приносили похоронки.
– Могу я немного побыть здесь? – тихим голосом спросила женщина. – Сын у меня здесь лежит.
Смотритель вздохнул.
– Зашли бы уже в следующем году. Чего перед праздником-то душу терзать?
Лицо женщины ещё более опечалилось.
– Нет у меня больше никого, понимаете. Он погиб у меня в сорок третьем. Так мне сказали. И в похоронке написали. Ничего от него у меня не осталось. Вот, хоть так с ним побуду. Можно?
Её голос стал подрагивать.
Сердце смотрителя невольно сжалось. Он и сам был фронтовиком и знал каково это – терять близких людей.
– Заходите, – мотнул головой мужик в сторону ворот. – Когда я закончу обход, вам придётся уйти. Увы, таков порядок.
Женщина закивала.
– Я понимаю.
Смотритель отворил ей ворота, а сам засеменил проводить свой обход.
Солнце, между тем, практически полностью село. Небо сделалось тёмным, а потому среди чёрных памятников и надгробий стало трудно ориентироваться. Тем более для старого человека.