— Да, он безмерно счастлив этому, — ладонью прикрываю рот, чтобы сдержать свой хохот на весь дом.
— Сильно ругается? — Лицо тёти Нины смешно морщится.
— Нет, вы что, так иногда поворчит немного, — приуменьшаю. Ну не расстраивать же эту милую женщину правдой о том, что Андрей бы с радостью сбросил вызов от Алекс, но долг брата зовёт спасать сестрицу от передряг.
— Это хорошо. Эта девчонка никого не хочет слушать. Для неё только один авторитет.
— Виктор Анатольевич? — Тут я с ней соглашусь, с виду дядька серьёзный и сильно подавляющий, хотя по общению довольно приятный.
— Ни капли. Для неё он не авторитет, а диктатор, которому нужно вечно противостоять. — И тут спорить не буду.
— Тогда кого же она слушает? — Следом за Ниной Степановной усаживаюсь за стол и подпираю подбородок рукой. Вся во внимании.
— Алекс слушает только Алекса.
При упоминании его имени норовят сработать рефлексы и сбежать отсюда подальше. Однако любопытство побеждает, и я остаюсь на месте, и ко всему прочему включаюсь в дискуссию.
— Алекса? Но почему?
Безусловно, мимо меня не прошло то, что они в разы ближе друг к другу, чем с Андреем, и Алекс от нашего приезда, так не скакала как от его. Да прямо счастьем светилась.
— Он её слышит. Часто во всём поддерживает.
— Удивительно, мне казалось, что он отстранён от всей вашей семейной суеты.
— Быть вдали, не значит, быть равнодушным. Из всех троих, Алекс самый понимающий.
— Что? Ой, прошу прощения, мне просто так не показалось.
— Ты его плохо знаешь, малыш. Перед ним не надо распинаться, чтобы он понял, что тебе нужно. Он с первого взгляда поймёт, что тебе плохо и как тебе в этом помочь. Если тебе станет одиноко, он это обязательно почувствует.
Мне к каждой фразе хотелось противостоять, но всплывающие кадры прошлых дней ставили мне шах и мат. Ведь именно он был рядом, когда мне было больно и одиноко. Благодаря ему, я не рыдала в подушку, а от всей души, летая по льду, веселилась с ребятами.
— Я люблю своих детей, но по нему я сильно скучаю и мне его не хватает,
— Кого тебе там не хватает, а? — На мои плечи кладутся руки, и щёку обжигает поцелуй. — Доброе утро, ты сегодня рано.
— Выспалась. Наша прогулка оказалась очень продуктивной.
— Хочешь, можем повторить?
— Хочу, — с радостью в голосе мигом соглашаюсь.
— Сынок, — Нина Степановна рукой приглашает Андрея присоединиться, — садись с нами, отведай.
— Я не голоден. Я, наверно, к отцу поднимусь, кое-что обсудим.
— Ой, оставьте вы эту работу хоть на пару дней. Оба невыносимы.
— Мам…, — и наклоняется ко мне. — Я ненадолго, и мы можем сегодня сходить в боулинг или в бильярд сыграть?
— Какой бильярд? — С широкой улыбкой влетает на кухню Алекс. — Ты что забыл, на календаре 30 декабря, напоминаю тебе.
— Мы не пойдём с Настей.
— Куда это мы не пойдём? — Спрашиваю Андрея.
— Подожди Настюш, — останавливает меня и возвращает взгляд на брата. — В смысле ты не пойдёшь? Реванш года. Даже не думай туда не заявиться, я тебя…
— Алекс! — Вклинивается в перепалку Нина Степановна.
— Что Алекс? Я год этого ждала. Ждала мести и крови. Неизвестно, когда ещё такая возможность нам подвернётся. К тому же Алекс приехал, у нас есть все шансы снова надрать им зад.
— Алекс! — Смиряет дочь своим строжайшим взглядом.
— Алекс, да Алекс.
— Вот и надирайте им вдвоём, — слегка несдержанно проговаривает Андрей.
— Одного упрашивай, второй туда же. Как дети малые. Насть, одна надежда на тебя. Нас ждёт большая игра, Ханбековы против Климетьевых, последние сегодня должны проиграть любой ценой. Андрей на тебе, среднего я возьму на себя. Через два часа встречаемся в центральном домике на первом этаже.
— Кто такие Климентьевы? — Интересуюсь уже после её ухода у Андрея.
— Михаил Фёдорович и Валентина Григорьевна.
— То есть родители Лили?
— Да.
Ох, Алекс, я не уверена в том, что готова убеждать Андрея явиться на вашу семейную дружескую вечеринку.
Андрей молча встаёт изо стола и направляется в нашу комнату.
— Так мы пойдём?
— Нет. — Твёрдо заявляет мне.
— Почему? — Меня начинает напрягать его вновь резкое изменение настроения и избегание встреч с этим семейством. Он же избегает? Мне же не показалось?
— Нечего нам там делать. К тому же поверь, братец в два счёта их уделает.