Зря встали. «Шторм» быстро утих. После чего Наташка решила поменять все наши планы и немедленно отвезти Марию Карловну в ближайшее отделение травматологии. Подругу мучила совесть. Она чувствовала свою вину перед ней за то, что отправила меня уточнять маршрут нашей поездки в толпу на остановке, а через секунду, заглушив двигатель «Шкоды», не выдержала и принеслась туда сама. В полной уверенности, что менее бестолкова, чем я. Вот и сыграла роль гранитной скалы, об которую покалечилась бедняжка.
Мария Карловна внезапно озадачилась и ушла в глубокое раздумье, результатом которого стал ее вопрос к нам:
– Это у меня правая нога?
Нога в сапоге слегка дрогнула в знак того, что речь идет именно о ней.
– Правая, – сразу же утешила Марию Наташка, и я позавидовала подруге. Для меня вот так, с лету, определить, где право, где лево – задача непосильной сложности.
– Да? – обрадовалась Мария Карловна. – Значит, я сбрендила!
– А что, до этого у тебя правой ноги не было? – осторожно поинтересовалась Наташка, не понимая причины радости. – Одни левые?
– Да нет! – продолжала искриться радостью женщина. – Просто у меня была сломана левая нога!
– И-и-и… что? Хочешь сказать, что теперь два твоих сапога в полном смысле пара? Потому что правая нога тоже сломана? Ир! Ну сколько можно бряцать осколками?!
Я молча пожала плечами и аккуратно поставила сумки. Мария Карловна небрежно их подхватила, заглянула внутрь, озадаченно похлопала ресницами и, заявив, что этого следовало ожидать, вскочила на обе ноги сразу и стала искать глазами урну.
– Может, стоит попробовать реанимировать какую-то часть? – неуверенно предложила подруга. – Вдруг в сумках такая же ситуация, как в твоих сапогах – почти все цело. Ир, давай-ка перенесем наши планы на более подходящее время. Похоже, судьба ставит палки в колеса нашей машины. Марь Карловна, тебе куда?
Женщина встрепенулась:
– Верно подмечено: если что-то активно мешает осуществлению задумки, лучше от нее отказаться и вернуться к точке отсчета.
Она озабоченно порылась в кармане длинной шубейки из меха шиншиллы. Я невольно полезла обследовать свою дубленку. Лицо женщины выразило недоверие результатам лихорадочного поиска, и она обиженно проронила:
– Кажется, у меня «увели» мобильник.
– Зато ноги целы! – утешила я ее, протягивая свой, случайно обнаруженный в кармане дубленки. Надо же! Считала, что он у меня в сумке.
Она благодарно улыбнулась и нервно принялась набирать номер. С третьей попытки ей это удалось.
– Ренат! У меня небольшие сложности, тебе лучше на меня не рассчитывать. С утра не завелась машина, решила не терять времени на то, в чем абсолютно не разбираюсь, и добраться на общественном транспорте. В метро пришлось освободиться от овощного салата, а потом… Долго рассказывать. Словом, и из автобуса меня вытолкнули, на пять остановок раньше. Можно сказать, с пустыми руками и пустыми карманами.
Мы не слышали, что говорил Марии Карловне Ренат, но, судя по навернувшимся слезам на ее глазах, ничего хорошего. Оправдываться женщина не стала, вернула мобильник и тихо попросила довезти ее до дома. Как выяснилось, по соседству с мобильником лежал и кошелек. Наверное, его тоже «увели», за компанию.
Вот так мы и познакомились. Сначала с Марией, или «Машуней», которая на несколько лет была младше нас с Натальей, затем с дочерью Сапрыкиных четырнадцатилетней Алей, а под конец с самим Ренатом. В день нашего случайного знакомства Ренат планировал отметить на работе свой очередной день рождения. Нашел же время родиться! Двадцать девятого ноября. Ни осень, ни зима – ни то ни се. То ли дело Мария Карловна – пятнадцатого октября, самая середина осени.