Вы знаете, — тот направился по тропинке, — а у нас чепе…
Ага, — Прошин шел следом. — Какое?
Дискуссия с самого утра. Выступление Авдеева о том, что многоячеечный датчик это хорошо. Доказательства вообще подозрительные…
Вы занимаетесь «Лангустом», — сказал Прошин. — Прекрасная тема.
Слушайте.. — Лукьянов обернулся. Глаза его были внимательно- враждебны. — Я не мальчик. И советов не надо. Я… имею право на работу с анализатором. — Отвернулся, молча пошел вперед.
Теперь они шагали по узкой тропинке решительно, словно с какой-то целью; торопились, провалились по колено в снег… Густели тени старых елей и сосен на глубоких, сумрачных сугробах; здесь был до тяжести свеж воздух, и Прошин, хватая его рассерженным ртом, думал: «А мог бы я убить человека, шагающего впереди? Вот так — снежок скрипит, сосны шумят… А в руке — маленький, скользкий пистолет. Или лучше — какой-нибудь фантастический распылитель материи, чтобы не мучиться при виде трупа. Елозит палец по спусковому крючку… и странно одной подошвой обрывается след — другая нога уже не ступила на землю… Да! — еще полная безнаказанность, разумеется. А вообще действительно… мог бы убить? А? Нет… наверное. Страшно! И не то, чтобы убить страшно, а то, что потом, после…
И все дело в этом „потом“, все дело…»
Я слышал, — сказал Прошин наобум, — вы преподаете в институте?
Да, вы об этом прекрасно знаете.
Так, может, вам стоит уйти на кафедру? Прекрасная работа, зарплата вполне…
Он посмотрел на верхушки деревьев. За ними было небо.
Я вас чем-то не устроил?
Всякие фокусы с датчиками — не очень красиво…
А это не фокусы. Это желание коллектива, обоснованное производственной целесообразностью.
Но над коллективом есть начальник… — молвил Прошин.
И этот начальник я. — Лукьянов указал пальцем себе на грудь.
Да? А кто же я в таком случае? — Прошин всеми силами старался держаться корректно.
Ну, мы же все понимаем. — Лукьянов развел руками. Зачем вопросы?
Я вижу, вы обнаглели. — Злость закипела у Прошина в горле, он даже дернул шарф, задыхаясь. — Вы..
Ну-ну, — сказал Лукьянов, усаживаясь на ствол поваленного дерева и запахивая воротник пальто. — Где ваша чарующая невозмутимость? Давайте тихо и откровенно…
Хотите?
Ха… — Прошин, болезненно усмехнувшись, притулился к березе. — Давайте… откровенно.
Тогда слушайте. Вы — человек не на своем месте. Вы наносите вред делу.
Лишний вы. Это я насчет лаборатории. Насчет иностранного отдела так: половина ваших зарубежных командировок не более чем болтовня по общим вопросам и наслаждение экзотикой за счет государства.
Что-то вы много печетесь о государстве. — Прошин сплюнул твердый комочек жвачки, пробивший дырку в сугробе.
Так кому-то надо… Потом в этом что-то есть. Идея хоть какая, смысл.
Как же насчет кафедры? — перебил Прошин.
Вынужден вас огорчить. Никак. Здесь мне больше нравится и работа и коллектив.
Договорились, — равнодушно произнес Прошин. — Но тогда впредь рекомендую без глупостей. Без умничания, вернее. Приказано делать многоячеечный датчик — вперед!
И чтобы за моей спиной никаких шорохов!
Многоячеечный датчик, — столь же спокойно ответил Лукьянов, — нам не подходит.
И пока доводы Коли не подтверждены математикой, то бишь Навашиным, ваши грозные распоряжения в силу не вступят. В них, по моему разумению, имеется опрелеленная сверхзадача…
У Прошина затяжелели, дрожа, все мышцы, все жилочки… О, как он хотел ударить сидящего перед ним человека! Ударить не расчетливым приемчиком, а грубо, слепо — в лицо; смяв все, что попало бы под кулак; вложить в удар всю силу, всю ярость…
Вы… — Он придумывал самое большое оскорбление. — Вы мой подчиненный! И вообще… обязаны…
Ладно… — Лукьянов досадливо стряхнул перчаткой снег с брюк и встал. — Наш спор разрешит директор. Он, думаю, не опротестует практичный вариант прибора.
Какую-то секунду Прошин стоял, раскрыв рот. Затем, спотыкаясь, двинулся вслед за собеседником.
Но постойте, — заговорил он ему в спину, растерянно сознавая, что все произносимое им сейчас, глупо и унизительно. — Я не настаиваю на этом датчике, я… Тьфу, черт, ерунда…
Около забора они остановались.
Федор Константинович! — Прошин улыбнулся застывшей улыбкой злодея. — Мы враги?..
Наверное, — отрывисто ответил тот и, издевательски вскинув глаза, бочком полез в пролом.
Прошин за ним. Он думал. Думал, что если бы сейчас в руки был пистолет… или этот фантастический распылитель… Хотя бог с ним! Пистолет, да еще безнаказанность…