Прости, старик в верхах сочли по-иному…
Вот как? Ну… когда уезжаешь-то?
Завтра утром.
Сергей молчал. Прошин тоже. Да и о чем им было говорить?..
Звонок.
Привет!
Андрюха?! Здорово! А я только собирался…
…тебе позвонить. Я так и поверил. Слушай, Леха, у меня неприятности… Эта дура развелась со мной и отчалила куда-то на Север! В условия крайней романтики!
И правильно. А чего тебе волноваться? Она что-то взяла — деньги, вещи?
Ты рехнулся! Какие вещи? Ты не понимаешь… Моя работа, карьера…
Я завтра уезжаю.
Знаю. Леха, может, вернуть ее как-то? Хотя — глупость! Я просто в отчаянии… Ну, ладно. Ты пиши… как там, чего…
Непременно.
Звонок.
Алло!
Ты просто неуловим, старина! — раздался бодрый баритон Полякова. — То занято, то никто не подходит… Еле дозвонился.
Прошин безмолствовал.
Я вот по какому делу, — начал Поляков, несколько конфузясь. — Ты достал то, что я просил?..
Не достал, — сухо ответил Прошин. — И достать не смогу. У меня ничего нет. И не было. То, подаренное мной, — жест, необходимый для твоей заинтересованности в моей диссертации. Более того. Завтра я уезжаю в Австралию. На год.
Он не испытывал жалости. И неудобства не испытывал.
Разве любопытство — что тот ответит…
Та-ак, — протянул тот. Облапошил. Ну, что же. Все логично — вор у вора дубинку украл. Но мне тебя жаль, старик. Знаешь… Я бы помог тебе с диссертацией и так, потому как ты мне… близок, что ли? Тебе, вероятно не понять такого..
Почему же…. — Прошин вспомнил Глинского. — И, если твои слова правда, тогда действительно прости. Так уж вышло…
Все-таки ты дурак, — вздохнул Поляков. — Решил в одиночку? Провалишься!
Поэтому я не слишком на тебя и обежаюсь, хотя, когда продают свои, это нехороший симптом.
Я на распутье, — тихо сказал Прошин. — Или пойду один толпе честных людей по их пути, что вряд ли… Или — мы встретимся. Я принесу повторные извинения, отдам долг…
Посмотрим. А сейчас годик хочу отдохнуть. Ну, а история сегодняшним днем и годом не кончается…
Он говорил, но верил своим словам лишь наполовину.
Его постигало предчувствие иной жизни, которую невозможно предугадать и запланировать. Что-то — и не Второй! — твердило ему, что все будет иначе… Как? Он не старался изобретать варианты. Лень…
Что будет, то будет…
Ну, поживем-увидим, — сказал Поляков. — До встречи.
Звонок.
Да?
Мне… Алексея…
Вы с ним имеете честь говорить.
Здравствуйте. Это… Ира. Ира… Вы меня помните?
Ира… А-а, Ира! — протянул он, вспомнив ту, право с кем идти под руку мечтал завоева-ть любым подвигом. — У вас же не было моего номера телефона?
Да… Я искала вас… Я не думала, что найти человека так трудно. жж
Вы вышли замуж? — спросил он утвердительно, хотя понял — нет.
Нет. Вы имеете в виду Бориса?
Бориса, Арамиса, не знаю…
Бориса. Вы заступились за него… Тогда, у кинотеатра. Я видела… Я не успела за вами, вы исчезли в переулке, как приведение… Мы могли бы сегодня встретиться?
Вот что, Ирочка, завтра я уежзаю. Далеко и на целый год. Позвони мне через год. И мы поговорим. А не позвонишь — значит не стоило встречаться сегодня.
Звонок.
Слушаю.
Вадима Люциферовича, — интеллигентно сказал пьяный далекий голос.
Прошин ответил, что подобает, и положил трубку.
Больше телефон не звонил.
Он вышел из ванной, закутавшись в теплое махровое полотенце, разорвал зубами целлофановый пакет и вытащил из него новую рубашку, надел ее — белую, невесомую, расшитую нежно-зелеными листочками, неизъяснимо приятно пахнувшую свежим бельем — и, вытирая мокрые волосы, подошел к окну.
Падал первый октябрьский снег — сырой и вязкий сменивший беспросветный дождь. Над сиреневыми улицами мерцали фонари, было по-ночному тихо и спокойно. И тут он вспомнил как год назад, приехав с работы, так же смотрел в окно на ту же сырую улицу, но только фонари горели тускло, жизнь казалась безрадостной, небо Индии осталось позади, в впереди небо Австралии — голубое и приветливе, и жизнь впереди такая же, как это небо, пусть никогда и не видимое им! Все равно такая же!
Только Лукьянов… После разговора с ним что-то надломилось… Или пройдет?
Постой-ка… — произнес он. — 12 октября я приехал из Индии, 13 через Дели уезжаю в Австралию! Так ведь… год прошел! Ровно год! Итак, сегодня праздник! Новый год! Он у меня не в декабре… У меня свой календарь. Ах, шампанского нет, жаль!