Она смотрит, как Аддис снимает потные и грязные ботинки и носки, замечает кровоточащие мозоли. Она смотрит, как он остужает ноги в заросшей воде. Ей хочется присоединиться к нему – она вспотела, и ей кажется, что летний воздух пульсирует вокруг нее – но ей нужно быть наготове. Они не в безопасности.
— О! Черт! – задыхается она, когда Аддис поднимает тучу брызг на ее майку. Аддис чуть не падает со смеху.
— Ты мудак! – огрызается она, но не может скрыть улыбки, и Аддис продолжает смеяться. Она скидывает туфли и забегает в бассейн. Аддис визжит и удирает. Нора хлопает по воде за его спиной, когда он выскакивает из бассейна и бежит по длинной траве.
— Эй! – кричит Нора. – Вернись!
— Не поймаешь! – хихикает он и продолжает бежать. По тому, как он несется, Нора понимает, что он забыл по дисциплину. Бежит босиком по траве, сухожилия напряжены, ступни отталкиваются от земли, как пружины. Словно он бежит по пляжу.
Она разрешает ему побегать. Он не убегает далеко – бегает по кругу. Она старается не думать о том, что драгоценные калории, что он сейчас сжигает, может быть, стоят целого блюда. Но если они не могут сэкономить энергию для небольшой пробежки в парке, тогда они смело могут пойти присоединиться к трупам на Бродвее.
Позади она слышит низкое рычание. Не тяжелое дыхание, не стон, не крик и не боевой клич, но этот звук не похож ни на один, который она привыкла слышать от тех, кто хочет ее убить. Просто влажное, дрожащее рычание, как гремит галька при отливе. Она оборачивается. Из—под соседнего столика для пикника на нее смотрит волк. Его глаза голубые, как лед.
«Как у мамы», — вспоминает она.
Он медленно выползает из—под стола, не отрывая от нее глаз. Большой канадский волк, тощий и отчаянный, его мех скатался от грязи, но он слишком устал, чтобы почиститься. Еще одна галлюцинация, вырванная из умирающего в лихорадке сна. Потом будут драконы. Вампиры. Черти. Привидения. К тому моменту, когда на земле останется последний человек, мир станет суммой ее кошмаров. Зачем существовать реальности, если не останется никого, кто бы заставлял ее быть?
Нора берет топор, и волк рычит, как будто знает, что это такое. Она смотрит вправо и видит, что Аддис, застыв от ужаса, наблюдает за ней с отдаленного холма. Она смотрит влево и видит еще двух волков, подкрадывающихся из—за деревьев на краю парка. Тени от листвы тянутся к ней по мере того, как солнце опускается за крыши. Неужели так она и умрет? В мире, где так много способов уйти, блуждая в разрушенном городе без еды и лекарств, в окружении убийц и голодных мертвецов, она собирается быть убитой волками?
И все же этот вариант подходит. Он вполне логичен. Если библиотека Конгресса уничтожена огнем, Лувр – плесенью и запущением, если все культурное наследие может быть стерто с лица земли, если останется без присмотра в течение нескольких десятилетий, то почему же эта юная американка не может быть сожрана дикими волками в центре городского парка?
Она входит босыми ногами в теплую застоявшуюся воду. Ударяется спиной о фонтан и чувствует, как струйка дождевой воды бежит по позвоночнику. Волки, скалясь, окружают ее.
Огромный мужчина огибает фонтан и встает между ней и волками. Он громко мычит на них, и этот стон звучит как слово, но из—за хрипа его сложно разобрать.
Ближайший волк бросается на него. Несомненно, он пытается добраться до горла, но до него почти два метра, так что волк виснет на футболке. Мужчина обхватывает животное и душит его, или, может быть, ломает ему шею. Всего несколько секунд – и волк обмяк. Двое других вцепляются ему в ноги. Он наклоняется, хватает их за шкирку и бьет головами об бетон, пока их визги не прекращаются. Все стихает. Большой мужчина смотрит на мертвых хищников у своих ног, блестящая лысая голова сереет в вечернем свете. Он смотрит на Нору.
Нора бежит.
— Ты это видела?! – визжит Аддис, когда она подбегает к нему и встает рядом.